Дуб на обрыве
В грозном ветреном порыве
И в объятьях гроз
На высоком на обрыве
Дуб красивый рос.
Молодой был, без пороков
И стоял на круче той
Гордо, смело, одиноко,
Шелестел своей листвой.
Этот дуб был очень добрым,
Всем давал он кров
И кормильцем был удобным
Птиц и кабанов.
Неизведанный, могучий
Был открыт ему простор.
А сухие его сучья
Пожирал в огне костёр.
Корни дуба подмывала
Ежедневная волна,
Постарелый дуб, усталый
Одолела всё ж она.
И однажды в непогоду,
Когда дождь с грозой сошлись,
Он упал с обрыва в воду
Своей пышной кроной вниз.
Он не справился с бедою,
Оказался не у дел.
Унесло его водою…
А обрыв осиротел.
При свече
Отключили свет. И что же?
Есть свеча.
И при ней с тобой, похоже,
Нам скучать.
Непривычно в тусклом свете,
Не беда.
Оборвал восточный ветер
Провода.
Посидим в полумраке,
Погрустим.
Эта сказка в тёмном фраке —
Наш экстрим.
Раньше свечи всюду были
В деревнях.
И вполне нормально жили
При встречах.
А сейчас не представляем
Мы почти
Жизнь без света от стеклянной
Лампочки.
Чуть успеет оборваться
Связи нить,
Начинаем волноваться
И звонить.
Вот уж нервы на пределе,
Шок не снят.
А неплохо ведь сидели
Без огня.
По стене плывёт и тает
Свечки след.
Да! Нечасто так бывает —
Дали свет!
Сестре
Наше детство вспоминаю.
Забывать его негоже.
Ты у нас была вторая,
На три года лишь моложе.
Твоё платьице в полоску…
В нём ты ползать начинала.
Обижалась, когда соску
Наша кошка отбирала.
Вскоре стала брать, как мама,
В руки тряпку половую.
Со слезами, но упрямо
Мыла комнату, другую.
Ткань порола, примерялась,
Своим куклам шила платья.
В уголке уединялась,
Чтобы не мешали братья.
Я играл до пота – градом,
Растянув гармонь-старушку.
Ты садилась со мной рядом
И мурлыкала частушку.
Спать ложились после чаю.
Мы о будущем шептались.
А на этом я кончаю,
Чтобы в детстве мы остались.
Горе
Несомненно, день уважил —
Солнце ласково пекло.
На уютном сельском пляже
Было тихо и тепло.
День горел, бурлил, светился,
Умиляла речку тишь.
Бултыхался и резвился
С мамой розовый малыш.
Ничего не предвещало
Хоть какой-нибудь беды.
И людей было немало
На песке и у воды.
Кто был смел, а кто и кроткий…
Шум, неясные слова…
Даже рёв моторной лодки
Не услышали сперва.
А она помчалась мимо,
За волной послав волну,
И как раз малыш тот милый
Вниз головку окунул.
Не прошла волна сторонкой,
Встала вспененной стеной…
Только пухлая ручонка
Задрожала над волной.
С головою окунулся,
От испуга онемел,
Моментально захлебнулся,
Даже вскрикнуть не успел.
Маме речка стала морем,
Кровь ударила в висок,
Обезумела от горя,
Вяло рухнула в песок.
Все её держали с силой.
А над пляжем – женский вой:
– Ты куда, сыночек милый,
Саша, Сашенька! Родной!
Просчитались
Утихли серенькие споры
Вокруг того, где мы живём.
Полей заброшенных просторы
Когда-то числились жнивьём.
А родниковые истоки
Уже давно без дела спят.
Ловя воздушные потоки,
На месте коршуны парят.
Стада совхозные исчезли,
Списали фермы под развал.
Полезно стало бесполезным,
Всё ладно, как бы ни назвал.
Куда ни глянь – везде разруха.
Как жаль всего, хоть волком вой…
И лишь рекламы режут ухо
Какой-то кремовой водой.
Мы не в восходе, мы в закате —
России быть или не быть?
Как мало сил пришлось затратить,
Чтоб нажитое загубить.
Спокойно, грубо искалеча,
Захоронили всё живьём.
Не учим толком и не лечим,
Лишь зарубежностью живём.
Очнись, страна! Проснись, пора же!
И так ты всё уж проспала.
Ведь не пойдут, пока не смажешь,
На улучшение дела.
Одумайся
Опять в руках стакан,
Всего лишь пять утра,
И ты ещё ведь пьян
От «принятых» вчера.
Тебе б ещё уснуть,
Но ты трясёшься весь.
И вновь берёшь «на грудь»
Похмелья тяжкий вес.
А за окном друзья,
Компания зовёт.