Вдруг долина огласилась невероятным по силе рыком. Вслед послышались тревожные и жалобные выкрики туземцев. Дикари стали переглядываться друг с другом. Судя по рыку, огромная величина бору́ не вписывалась в их расчёты. Оставалось только догадываться о незавидной судьбе горстки смельчаков.

Копьеносцы первой линии один за другим стали перебегать в тыл нашему порядку и прятаться за большими камнями. Каре, охваченное страхом, редело на глазах. Дикари стали всё чаще поглядывать в мою сторону, надеясь на гарантированную защиту. Думаю, не будь меня среди них, они бы давно разбежались.

Я пожалел о том, что не взял модулятор. Ракетница – это, конечно, хорошо, шуму много. И только.

Зверь стремительно приближался. Голоса погонщиков смолкли. Слышался только хруст ломающегося кустарника и глухие удары лап о каменистую почву. Казалось, долина сотрясается от бега исполина. Воинственный дух оставил охотников совершенно. Каре рассыпалось. Его испуганные фрагменты попрятались в каменные проёмы за моей спиной. Наше доблестное войско перестроилось в новую форму, напоминающую немецкую рыцарскую «свинью». На переднем крае этого «свинского» порядка оказались мы с Рэмом. Честно говоря, на такое откровенное свинство со стороны товарищей по охоте я не рассчитывал.

Рэм, ещё не видевший смерти, беззаботно, как дитя, поглядывал на меня, чувствуя сердцем, что теперь именно от моих действий зависит исход охоты. Я велел ему отойти за камни. Распоряжение его огорчило. Он медлил. Мне пришлось повторить приказ более строгим голосом. Только тогда этот большой ребёнок вразвалочку направился в укрытие.

Я перезарядил ракетницу, вставив вместо сигнальных ракет обойму с так называемыми психопатическими трассерами. Они не могут произвести поражающее действие пули, но способны нарушить моторику и психологическое состояние противника. Оставалось надеяться, что в устройстве бору́, помимо мышц и клыков, есть и что-нибудь нервическое.

В этот момент последний ряд кустов, отделявших разъярённого зверя от горе-охотников, затрещал и чудовище, напоминающее носорога, но размером со слона вывалилось на поляну. Пользуясь моментом, пока бору́ застыл, размышляя, что делать дальше, я выстрелил, целясь животному в глаз – единственное место, через которое я мог потревожить его нервную систему. Выстрел оказался удачен. Отчаянно мотая огромной полутораметровой мордой, чудовище издало пронзительный рёв и поднялось на задние лапы. Вторично я выстрелил в пах, заметив розовое пятно слегка ворсистой кожи в нижней части бронированной туши. И этот выстрел достиг цели. Одна из задних лап животного задёргалась в конвульсиях, бору́ потерял равновесие и всей своей тяжестью рухнул на камни метрах в четырёх от меня, подняв в воздух облако фиолетовой пыли.

Как только животное, тяжело дыша, замерло, парализованное на малое время трассерами-паралитами, осмелевшие дикари повскакали из-за своих укрытий и с криками типа «Виват, Глория!» бросились к поверженному зверю. Они окружили его плотным кольцом, не переставая воинственно галдеть и трясти оружием. Тут ко мне очень кстати подбежал Рэм.

– Рэм, скажи им, что надо убить зверя, иначе он скоро очнётся и тогда…

Я не успел договорить фразу, как огромная туша бору́ дрогнула. Зверь зашевелил лапами и подцепил когтями сразу двух туземцев. Он поднял добычу в воздух и раскрыл огромную пасть. Я выскочил из своего укрытия и до последнего патрона разрядил ракетницу прямо в отверстое горло зверя.

Наступил момент «икс», беречь патроны не было никакого смысла. Или мы сейчас угомоним этого гиганта, или он очнётся и разнесёт всех нас так, что мама не горюй!