Но вопрос странным образом был, даже не один:

– А когда ждать-то?

– Да, когда это будет-то, товарищ полковник? – открыл рот и дирижер.

– В распоряжении не сказано, – спокойно парирует полковник, и спокойно же уточняет. – Значит, в любой момент. Может сегодня, может сейчас, а может завтра… Ждите, короче. Ну, всё, братцы-архаровцы… эээ… товарищи. Занимайтесь.

– Ор-рке-естр-р!.. – рявкнул дирижер.

Под грохот отодвигаемых стульев музыканты вскакивают, вытягиваются.

– Вольно! – уже в дверях, оглядываясь, машет рукой полковник. – Занимайтесь.

Группа старших офицеров выходит.

– Вольно… – Эхом дублирует команду дирижер. – Перерыв.

Гвалт и неразбериха стоят полнейшие.

Разбившись на группы, все обсуждают сногсшибательную новость. Без какой-либо особой разводки, сцена «к нам едет Верховный»… выглядит один-в-один. Общая растерянность, некий азарт, базар, пустая болтовня.

– Вот это новость, чуваки… Из Блока НАТО и прямо к нам… Охренеть!

– Полный писец!.. Скажи кому, не поверят.

– Нужно, во-первых, выяснить зачем он едет?

– Нет, нужно узнать, что он у нас делать будет?

– Интересно, а он из медной группы или из деревянной?

– Ага, из деревянной… Духовик он. Я тебе говорю. Спорим?

– Нет-нет, он дирижер, если уж лейтенант.

– Он, наверное, шпион… Они все…

– Ага, твой «кондуит» фотографировать приехал…

– Или, как мы живем…

– Вот, кстати… – очнулся старший прапорщик Хайченко (быка за рога!), – надо, пока не поздно, аврал тут, сейчас навести, да, товарищ подполковник? А то заросли грязью, понимаешь, по самые эти… уши… понимаешь. И инструменты нужно всем почистить, и всё остальное… Обленились, понимаешь, все. Срочники! Господа срочники, я к вам обращаюсь или к кому? Что это у вас за вид такой, а? У вас, что робы почище нету или как? Почему всё так небрежно? Сверхсрочников это, кстати, тоже касается… Завтра такое вот разгильдяйство увижу – буду наказывать.

– Правильно, старшина, давно пора их наказывать, – приходит в себя и дирижер, подхватывает «тему». – Распустились, понимаешь, все. Грязные, не подстриженные, ещё и в очках… Что это такое, понимаешь? Мы оркестр или не оркестр, а? На нас же люди смотрят, понимаешь. Даже из НАТО к нам учиться едут… А мы? Раз-гиль-дяи!.. С завтрашнего дня, товарищ старший прапорщик, можете наказывать всех подряд, причем, от моего имени. Хватит с ними цацкаться. А сейчас, всем аврал. Всё начистить, надраить, чтоб всё здесь блестело и сверкало у меня, как котовые яйца. А завтра… завтра, чтоб все были подстрижены, начищены и наглажены, с ног до головы, как на смотр. Понятно?

– Так точно! – воодушевлённо рубит оркестр.

– Старшина, – протягивая руку за фуражкой, приказывает подполковник. – Остаётесь за меня. Срочно займитесь уборкой. Я в штаб, на разведку: что там и вообще…

– Есть!

В оркестровом классе возникает нервная суета, постепенно переходящая в целенаправленную работу.

– Тимофеев, – старшина «вылавливает» нужного музыканта, в упор смотрит глазами подполковника. – Это твоя работа со Смирновым?

– В каком смысле?

– С телевидением… в каком… – раздражаясь, повествует старший прапорщик. – Вы меня подставили… с самоволкой. Будто не понимаешь.

– С телевидением? – переспрашивает прапорщик. – Никак нет, товарищ старший прапорщик, с телевидением.

– Тогда, как он туда попал, я спрашиваю? Только не ври мне…

– Сам не понимаю… Вообще-то они обещали его не показывать… – мнётся музыкант. – А в остальном… Вы же знаете, товарищ старшина, консерватория же всегда должна шефствовать над средними учебными заведениями… Должна! Вот мы и это, оказали посильную помощь… в воспитании эстетического и культурного уровня подрастающего поколения. Сами же говорили!..