«Блажат капиталисты, ничего более», усмехнулся генерал. Действительно, цель приезда лейтенанта, на фоне глобальных проблем, о которых генерал знал, а уж о скольких догадывался, не выглядела вообще никак, ни в профиль, как говорится, ни в анфас, кроме, может, самой девушки… Но таких в его стране, в России, генерал по телевизору видел – пруд пруди. Причём, не с таким высокомерным взглядом. Глядя в её голубые глаза – интересно, настоящие или линзы – генерал размышлял: отложить решение её вопросов до своего возвращения или переадресовать всё же замам… Но лейтенант, словно угадав, заговорила первой. Говорила гостья по-английски. Генерал выслушал непонятную речь, с досадой уловив мелькнувшую мысль, надо бы, наверное, взяться всё же капитально за английский, но с приходом президента ВВП, свободно говорящего на немецком языке, в его ведомстве почти все тут же принялись зубрить немецкий язык, хвастать новым борцовским кимоно и походами в спортзал, кататься на лыжах, и он тоже. Это было всенепременно и обязательно. И для карьеры, главным образом. Модным было ввернуть где-нибудь на высоком совещание пару-тройку фраз из Гёте или попасть в президентскую свиту с лыжами, на отдых.

Переводчик немедленно перевёл её слова:

– Госпожа лейтенант хочет поблагодарить господина генерала, весьма занятого чиновника, за уважение к её скромному визиту. Этим и славится Российское государство, способное и в малом видеть большое. Спасибо вам, господин генерал. Она очень рада.

Не меняя вопрошающего выражения лица, генерал Осипов повторил про себя слова уважения гостьи и благодарность. Нутром где-то угадывал иронию – или ему так уж показалось. Гостья говорила округлым дипломатическим языком, который может иметь и двойное, и даже тройное дно… Но мелодика фраз, особенно последние слова про мудрость государства в лице именно его, генерал-лейтенанта, настраивали на определённую дружественную, и, где-то, возможно, и доверительную тональности.

– Скажите госпоже лейтенанту, – зная, что беседа записывается на плёнку, кивнул он переводчику с достоинством. – Мы тоже очень рады видеть в гостях офицера дружественного нам государства. – Выждав, когда переводчик почти синхронно переведёт, перешёл к делу. – Если не затруднит госпожу… эээ… лейтенанта, времени действительно у нас мало, хотелось бы поточнее узнать конкретную цель её визита.

Гостья ответила. Переводчик перевёл:

– Она была бы благодарна, и обязана господину генералу, если бы смогла послушать не концерт, просто работу одного-двух, может быть, трёх военных оркестров.

– Всего лишь? – удивлённо наклонившись вперёд, изумился генерал, жалея, что бездарно всё же затратил время, не переадресовал пустяковую проблему. – Пожалуйста! – пожал плечами, но китель, особенно погоны, почти не отреагировали на этот жест. – Я думаю и одного Образцового президентского вам хватит… – заметил он. – Нет?

Гостья неопределённо качнула головой, и что-то произнесла. Переводчик перевёл.

– Если он один у вас такой, то…

– Нет, конечно, – перебил генерал. – У нас, их за тысячу, и все отличные.

– И все в Москве? – уточнила госпожа лейтенант.

– Нет, разумеется, – генерал вновь вальяжно откинулся на спинку кресла, склонил голову набок, прищурился – В Москве где-то за… – но вспомнил о возможном двойном смысле вопросов, ответил правильно и достойно. – Их достаточно у нас. Сколько положено, столько и есть. Да!

– И список есть? – через переводчика поинтересовалась Гейл.

– А как же, естественно!

– А можно так сделать, – предложила гостья. – Я, не глядя в ваш список, назову один-два порядковых случайных номера, и какой оркестр на них выпадет, там и побываю. С вашего позволения, естественно. Послушаю. Справедливо будет. Не так ли? Это возможно?