Отягощенная маской неимоверной ответственности, физиономия очередного бойца невидимого фронта уставилась на меня жерлами блекло-серых сосредоточенных глаз.

- Документ, - он безапелляционно протянул в мою сторону раскрытую ладонь.

«Аусвайс!», - немедленно промелькнула в моем сознании аналогия.

- Вуаля! – с надеждой я протянул ему свою многофункциональную карту – так как больше вариантов у меня не было.

По всей видимости, незнакомое слово нарушило логические цепочки, заставляющие этот организм выполнять свои функции – детина воззрился на меня, а его лицо покраснело от напряжения.

- Не понял …, - спустя пару секунд промычал он, но карту все-таки взял и просканировал ее.

- А-а, не бери в голову, - я взмахнул рукой и забрал карту. – Отворяй!

- Стоять! – отреагировал охранник. – Вынужден напомнить о введении с завтрашнего дня комендантского часа. Ночные прогулки, подобные сегодняшней, отменяются.

На всякий случай он сверился с журналом и сам себе кивнул головой. Я оторопел: «Они что – фиксируют время моего прихода? Что за, мать ее, колония-поселение?!».

«Цербер» открыл для меня калитку. Затаив дыхание, я проскочил мимо куривших у шлагбаума госгвардейцев, оказался на широком проспекте и ошарашено осмотрелся … Да, теперь я смог с полной уверенностью сказать сам себе, что я нахожусь не в своем родном городе!

Район, в котором находилось мое жилище, всем своим видом напоминал Москву-сити – максимум пафоса, респектабельности и пыли в глаза. И минимум вкуса … Но это был явно не он – в нескольких сотнях метров от меня возвышался такой исполинский небоскреб, что его верхушка скрывалась в легком перьевом облаке. В Москве такого точно не было …

Внезапно я ощутил себя брошенным на произвол судьбы грудным ребенком. Все вокруг было чужое: мое тело, город, люди … Вся жизнь была не моей! Из моего – лишь похмелье (кстати, мною честно заслуженное). Я тяжело вздохнул – что делать, придется как-то выживать в этом альтернативном мире. Я медленно побрел по тротуару вдоль многополосной трассы, по которой лениво курсировали автомобили, марок и линий кузова которых я не узнавал. Один из них, торопясь проскочить на «желтый» сигнал светофора, обдал меня грязью из маленькой лужицы. «Мать его, все против меня!» - мысленно выругался я, оттирая полу своего одеяния.

Спустя пять минут моего похмельного «променада» я очутился возле магазинчика, украшенного вывеской с нарисованным на ней румяным толстячком с пивной кружкой в мясистой руке и надписью внизу: «Пивасик». Я невольно улыбнулся – радует, что несмотря на то, что мир иной, сленг остается прежним. Ну что ж, пивасик так пивасик!

Я решительно толкнул дверь, приветствующую меня звоном колокольчика, и вновь оказался лицом к лицу с представителем Госгвардии. Мать моя, да эти ребята тут буквально на каждом шагу! Крепыш в форменном обмундировании прошелся по моей персоне недоброжелательным пронизывающим взором.

- Что?! – он был немногословен.

- Так это …, - растерялся я от такого напора. – Это … Пивасик же …

Страж порядка взглянул на наручные часы и безапелляционным тоном важно произнес:

- Не время ишо. Через сорок минут, бедолага …

По всей видимости, он уже успел оценить мое жаждущее состояние. Поэтому, взглянув на мою кислую физиономию, вполголоса посоветовал:

- Тут, в сотне метров отсюда, бар есть … Если, конечно, средствами располагаешь …

Он подмигнул мне и довольно осклабился.

- Ага, - я с благодарностью кивнул и покинул магазинчик.

Спустя пару минут я действительно оказался возле бара с неоновой вывеской «Уют», которая буквально манила она меня своей «уютностью». Я приоткрыл массивную дверь и проскользнул в спасительный полумрак помещения, оставив позади жестокий мир, абсолютно безразличный к моему горю. В баре было немноголюдно. Вернее, очень немноголюдно – лишь уснувший за столиком мужчина, которого тщетно пытался разбудить бармен в малиновой жилетке и бабочке. Я выбрал для себя столик в углу и с облегчением перевел дух. Хоть несколько минут покоя …