Чиж в последний раз приложился к бутылке и загнал в горлышко пробку, сильно хлопнув по ней ладонью. С кряхтеньем затолкав бутылку на прежнее место, он еще немного посидел на полу в ванной, прислушиваясь к тому, как действует алкоголь, прогоняя апатию и раскрашивая серый мир во все цвета радуги. Когда сигарета догорела до фильтра, он бросил ее в унитаз, с трудом поднялся на ноги и пошел обуваться: было начало двенадцатого, и пивной бар на углу открылся уже больше часа назад.

У нее была великолепная фигура, завидный темперамент и уютная однокомнатная квартирка в Медведково. Волосы она стригла коротко, «под мальчика», и красила в платиновый цвет. В сочетании с глазами глубокого орехового оттенка и пухлыми, красиво очерченными губами это выглядело весьма эффектно. К ее недостаткам можно было отнести излишнюю, на взгляд Абзаца, романтичность, которая странным образом сочеталась в ней с расчетливым прагматизмом. В течение первых трех месяцев знакомства Щкабров постоянно ломал голову, пытаясь понять, какое из этих двух качеств дано ей от природы, а какое – просто маска, которую она надевала, находясь на людях.

Они встречались уже полгода, и Абзацу стоило неимоверных усилий сохранять необходимую дистанцию: для супружеской жизни он еще не созрел, да и какая может быть супружеская жизнь при его «специальности»? Говорить и даже думать о любви в подобной ситуации было просто неловко, но партнерша Абзаца, похоже, придерживалась на этот счет иного мнения. Они никогда не обсуждали этот вопрос, но Шкабров чувствовал, что такой разговор неотвратимо приближается, и не имел ни малейшего понятия, как быть, когда он все-таки состоится.

Ее звали Ликой. Абзацу всегда казалось, что это странное имя больше подходит кошке, чем взрослой женщине, но оно удивительно сочеталось со всем обликом и стилем поведения его подруги. Да она и была кошкой в большинстве своих проявлений – в хорошем смысле слова, разумеется. Абзац относился к ней очень тепло, хотя и старался по мере возможности это скрывать.

Она любила кататься по городу и могла предаваться этому занятию часами, сидя на переднем сиденье автомобиля и просто глазея по сторонам. Эта любовь к пассивному наблюдению за бурным кипением городской жизни тоже напоминала Абзацу кошек. Когда-то у него была кошка тайской породы, которая обожала сидеть на подоконнике и наблюдать за проезжающими мимо автомобилями. В свободные дни, которые у него случались частенько, а у Лики – значительно реже, Абзац с удовольствием потакал ее маленькой слабости, подолгу кружа городскими улицами. Во время таких поездок они разговаривали мало: процесс езды и смена городских пейзажей за окнами автомобиля завораживали Лику, целиком поглощая ее внимание. Она была странной женщиной, и Абзац неоднократно ей об этом говорил, получая в ответ лишь загадочную полуулыбку, столь же неопределенную, как улыбка Джоконды, но еще более красивую.

Сегодняшняя поездка была незапланированной: контору, в которой работала Лика, сразу после обеденного перерыва в экстренном порядке эвакуировали. Был получен сигнал, что в здании заложено взрывное устройство. В том, что это очередная выходка телефонных хулиганов, никто не сомневался, но людей на всякий случай эвакуировали, и было ясно, что поиски несуществующей бомбы в огромном девятиэтажном здании сталинской постройки продлятся до конца рабочего дня.

Звонок Лики застал Шкаброва за рулем машины. Это было чертовски несвоевременно, но, подумав, Абзац решил, что такой поворот событий ему даже на руку: красивая женщина во все времена служила отличным прикрытием.