– А что, тебе не понравилось?

Он поставил на стол локти, уронил голову и, покачав перед нами костистым безволосым затылком, с горечью прошептал:

– Ну ты даешь.

Что-то между ними происходило, но я не понимал, что именно. Алина, я видел, тоже. Мы с ней слушали этот странный разговор и оба ни о чем не спрашивали, опасаясь, что наши нечаянные расспросы могут вызвать ураган эмоций, которые так и клокотали в их паре.

– А где вы познакомились? – решила перевести разговор Лия, по-прежнему не глядя в сторону мужа.

Я не сомневался, что она отлично знает все подробности нашего знакомства от Алины, и не собирался покупаться на ее уловку, но Алина подхватила ее идею и стала рассказывать все как в первый раз. Лия оглядывала меня скользящим из-под ресниц, мягким, обволакивающим взглядом, и я чувствовал себя неловко от него – и что это за манера, не смотреть в глаза собеседнику, а глядеть куда попало, сердито думал я. Из нас двоих говорила больше Алина, а смотрела она только на меня. Смуглое лицо ее тонко сияло улыбкой, из-под губ то и дело вспыхивали своей сверкающей белизной зубы, глаза смотрели без обычной отрешенности, казалось, сейчас она вся была здесь и говорила со мной с непридуманным интересом. Мишаня тоже поднял глаза и слушал, поглядывая на всех нас своим зорким и прицелистым взглядом. Мне казалось, что и он чаще останавливался на мне и смотрел испытующе, но не строго, не по-родственному, как на будущего мужа Алины – до нее, по-моему, ему не было никакого дела, – а словно присматривался ко мне с какой-то собственной мыслью и прикидывал в уме, на что бы я мог ему сгодиться.

Постепенно между нами завязался разговор. Я стал расспрашивать об их жизни в Барселоне, задавая самые обычные, ни к чему не обязывающие вопросы – быстро ли они обустроились, что поразило их больше всего в характере каталонцев, привыкли ли к новой жизни дети, какова местная экономика и цены на жилье.

– Дом мы выбирали долго, – сказала Лия. – Мы хотели жить на море…

– Кто это мы? – прервал ее Мишаня. – Ты. Ты хотела.

– Ну хорошо, я.

– Вот. Так и говори.

– Я хотела жить на море, иначе для чего мы переезжали в эту страну? Хотела, чтобы Тема с Костей бегали по песку, купались, дышали морским воздухом.

Мишаня ухмыльнулся и покачал головой, мол, что за ерунда.

– И наш первый дом, который мы арендовали, пока не выбрали свой, был прямо на море.

– Мне очень нравился тот ваш первый дом! – с благоговением воскликнула Алина и повернулась ко мне. – Представляешь, у самого моря, на самой первой линии. Открываешь окно, и вот оно, море. Прямо перед тобой. Такой чудесный дом!

– Да, действительно чудесный, – со вздохом сожаления проговорила Лия. – Но мы не пожили там и трех месяцев.

– Почему же?

Мишаня не дал жене ответить, посмотрел на меня в упор и спросил:

– Леха, вот скажи, ты жил когда-нибудь на самом море? Ты представляешь, что это значит, да? Это значит, что ты приходишь вечером домой, открываешь окно, а там – дыра. Черная, огромная дыра, – он широко провел рукой над столом. – Ни людей, ни домов, ни машин, ничего. Пустота… И еще шум такой – шшш… шшш… Как будто у тебя под окном кобра пятиметровая поселилась и сидит там, ждет, пока ты заснешь… Чтобы сожрать тебя…

– Ну что ты говоришь, – возразила Лия.

– И это еще, если сильного ветра нет. А если шторм, не дай бог, – продолжал Мишаня, – так вообще всю ночь спать не будешь. Ветер такой поднимается! Все вокруг гремит. И каждую секунду волны – бам! бам! – как будто тебя по башке огревают. Окна трещат, дети орут, в ушах звенит – красота. Утром встаешь с больной головой и думаешь: ну не молодец ли я, а? Какой дом у моря отхватил – это ж мечта, а не дом!