Древние народы, разумеется, понимали под «материей» нечто иное, нежели современные. Не надо, однако, думать, что эти народы созерцали реальность материальных вещей только через завесу «магического и диктаторского воображения», как считают некоторые этнологи, или что их ментальность отличалась «алогичностью» и «прелогичностью». Камни были столь же тверды, огонь столь же горяч, а законы природы столь же неизменны, как и сегодня. Человек всегда размышлял логически, даже если помимо чувственных данных или сквозь них он подмечал реальность иного порядка. Логика присуща человеческой природе, а подчинение «диктаторскому воображению» свойственно не мышлению «примитивных» народов, но скорее современной прогрессивной мысли, которая против всякой очевидности жаждет свести всякую реальность к фактам чисто физическим.

Концепция материи, радикально отделенной от духа, представленная в теории и практике нашего современного мира, не нова сама по себе. Это завершение ментального демарша, коему Декарт впервые дал философское обоснование, ничего не «изобретая»: на него решительно повлияла общая тенденция ограничения духа простой мыслью и дискурсивным разумом, отрицания за духом какой-либо универсальной значимости и непосредственного космического присутствия.

Согласно Декарту, дух и материя – две совершенно разные модальности: они встречаются по божественному плану в одной точке – мозгу человеческом. Окружающий мир, понятый «материально», автоматически отстраняется от духовных содержаний, а дух превращается в некое абстрактное дополнение чисто материальной реальности и вне таковой игнорируется вообще.

Для народов прошлого материя пронизана божественной эманацией. В цивилизациях, названных «архаическими», это сказывалось в непосредственном опыте: материя, Земля признавалась вечным потенциальным принципом всех вещей, а небо – принципом активно-порождающим. Две руки Бога связывались нерасторжимо, словно женщина и мужчина, мать и отец. Земля воплощала небесную активность, вещи воспринимались и чувственно и духовно – данная метафизическая истина оставалась независимой от изменчивых образов мироздания.

Для philosophia perennis – свойственной и Западу и Востоку до прихода рационализма – активный и пассивный (потенциальный) принципы были, вне любой манифестации, определяющими полюсами существования. Материя: аспект или функция Бога; материя, не обособленная от Духа реальность, а необходимый компонент. Она есть чистая, прозрачная потенциальность, все, что различимо в ней, уже отмечено активностью Духа и Слова Божия. Материя – зеркало Духа.

Для современного человека материя превратилась в «объект», «вещь». Она стала, так сказать, более устойчивой и «настойчивой», ибо только за собой оставила качество протяженности и все к этому относящееся, она стала инертной массой, духовно непроницаемой экстериорностью, наличным фактом. Конечно, материя всегда отличалась атрибутами в известном смысле противоположными Духу, но для людей ранних эпох никогда она не олицетворяла всей «реальности». И главное, материя никогда не рассматривалась независимой от Духа, доступной познанию сама по себе. Идея протяженности, отвлеченной от материи, получила у Декарта философское обоснование. Начиная с этого момента, материя распалась на массу и протяженность. И тогда ученые принялись искать объяснения сугубо количественные: сначала для всех особенностей пространства, затем и для чувственных качеств, что вполне легитимно и приносит пользу науке и технике в их эксплуатации внешней, «объективной» действительности. Но ни протяженность, ни какое-либо другое чувственное впечатление не исчерпывается количественными детерминациями. Согласно Рене Генону, не существует протяженности без того или иного качественного аспекта. Даже самые простые фигуры – круг, треугольник, квадрат – имеют нечто качественно уникальное и не сводятся к чисто количественному измерению. Если данные чувственного восприятия подвергнуть количественной аналитике, они вообще распадутся в небытие. «Модели» экспериментальной науки, изображающие, к примеру, структуры атомов или молекул, также имеют качественные элементы или косвенно зависят от них. Можно выразить цифрами различие световых вибраций красного и синего, но цифрами не объяснить слепому сущность света. То же самое касается качественного содержания любой перцепции. Представим человека глухого от рождения и дальтоника к тому же, знакомого с научными формулами звуков и цветов. Разве передадут ему формулы сущность звуков и цветов или глубокое различие меж двумя сенсорными переживаниями? И если сие относится к самым простым ощущениям, что же говорить о бесчисленных формах выражения живых организмов! Они избегают не только измерений, но и аналитических описаний. Разумеется, всегда можно определить контур дерева или зверя, но подобная «схема» не объяснит их сущности. Это не оспаривают в области искусства, но забывают, что в любой области качественная сущность вещи постигается интуитивным прозрением, а не прогрессирующим измерением.