Теперь посмотрим, что же представляют собой «паттерны»[47], «А» и «В» «смыслового атома»? (см. таблицу 1.)

Для того чтобы художественные средства могли быть организованы в целостный образ, необходим их прообраз в сознании художника. Именно такой прообраз образован смысловыми элементами «А» и «В», которые, как уже было выяснено, представляют собой архетипические символические структуры. Эти символы «предметны», т. е. их можно описывать, давать им названия, выделять среди множества себе подобных[48]. Значит ли это, что элементы «А» должны быть всегда предметны, чтобы являться символами чувств, или они могут быть «разделены» на составные части, каждая из которых самостоятельно могла бы выполнять особую смысловую роль?

Последнее предположение очень вероятно, особенно если вспомнить ранее приведённые работы Хогарта, Кандинского, эксперименты Лютера, но то, что удалось сделать Р. Притчарду, превращает предположение в неопровержимый факт.

Р. Притчард провёл исследования восприятия изобразительных объектов в условиях стабилизации изображения на сетчатке глаза. Он рассматривал структурное угасание видимого образа как результат блокировки глазного тремора[49].

Оказалось, что изображение пропадает в этом случае не хаотично (как можно было бы предположить), а в определённом порядке, который удивляет своей строгой последовательностью.

Приведём некоторые примеры из удивительной работы Р. Притчарда: линейный рисунок профиля головы Венеры сначала виден испытуемому полностью, затем им воспринимается только лицо и часть прически, а остальное изображение пропадает. Потом видна только верхняя часть головы, затем нижняя и, наконец, снова лицо целиком (рис. 3). «Это всегда какие-то осмысленные элементы или группы элементов», – пишет Р. Притчард.

Если же испытуемому предъявляется аморфное изображение, которое по своей природе не может быть структурировано, то оно сначала полностью исчезает, а затем появляется со случайной последовательностью. Как следует из опыта, при малейшей возможности возникают «попытки» организации целого изображения на вполне ясных основаниях (см. рис. 4). Кроме того, так как эксперименты проводились на глубинном физиологическом уровне, о преднамеренном, осознанном, рациональном акте построения формы целого со стороны испытуемого нельзя говорить категорически.

Рис. 3

В пользу спонтанной природы описанного явления свидетельствует и тот факт, что «при стабилизации изображения большинство фигур кажутся трёхмерными. Большая часть контурных рисунков на каком-то этапе наблюдения представляется «проволочными» фигурами, висящими в пространстве. Повторяющиеся небольшие квадратики воспринимаются как выступы или углубления, а простой шестиугольник был воспринят как контур трёхмерного куба…»[50].

В то же время нужно согласиться с автором приведённого исследования, говорящего о перцептивных элементах, которые, по его мнению, нельзя объяснить случайными колебаниями порога чувствительности в различных участках сетчатки. Ведь осмысленно организованный элемент остаётся видимым целиком значительно дольше неорганизованного. Последнее утверждение попутно подтверждает гипотезу о важной роли научения в зрительном восприятии[51]. Прямо указывает на определяющую роль прошлого опыта для образования перцептивных элементов.

По нашему мнению, опыты Притчарда позволили экспериментально доказать теоретическое предположение о существовании «паттернов». При этом учёным было показано не только то, что «паттерны» не обязательно должны представлять собой предметные фигуры, но могут быть и алгоритмом перцептивной организации абстрактных паттернов: линий, пятен и т. д. (см. рис. 2).