Композиционные средства – это изображения различной степени конкретности. В процессе восприятия изображение становится знаком, символом или иллюзией, зрительным подобием реальных предметов. С раннего детства мы настолько хорошо научились различать изображения, что нередко полагаем, будто эта наша способность не требует никакого объяснения, а её механизмы совершенно очевидны. Мы непроизвольно наделяем изображения почти теми же свойствами, что и реальные предметы.

Чтобы понять, что такое изображение, необходимо избавиться от иллюзии очевидности, возникающей в процессе рассматривания таких изображений, навык восприятия которых у нас полностью автоматизирован. Но если усложнить задачу, посмотрев, например, на стереограмму [7], то мы с удивлением обнаружим, что не видим (в прямом смысле слова) ничего кроме орнамента, хотя в «изобразительном тексте» заложены объёмные предметные картины (см. ил. 5). Приведённая ниже иллюстрация показывает, что без достаточного навыка определённого способа восприятия стереограммы изображение не вызывает ничего, кроме недоумения. Ни о какой «вазе» речь просто не идёт. А ведь при соответствующем умении можно увидеть объёмное изображение наподобие голограммы. Только после многократных проб у нас возникает способность различать предмет на иллюстрации. Сложность восприятия стереограммы показывает, что способность видеть изображения появляется у нас благодаря непростому научению.

Ил. 5

Стереограмма «Ваза»

Проективные психологические тесты Г. Роршаха[24] открывают перед нами другую грань проблемы: в совершенно бессмысленных пятнах мы умудряемся увидеть то, чего в действительности нет, но то, что живёт внутри нас. В этом все мы настолько упорны, что готовы наделить смыслом абсолютную бессмыслицу.

Ил. 6

Предмет, изображенный на ил. 5

Речь идёт о крупнейшем психологическом открытии XX века, сделанном шведским психологом Германом Роршахом в 20-е годы. Г. Роршах экспериментально доказал, что человек способен увидеть предметы и явления в абсолютно аморфном, объективно ничего не значащем фоне. При этом, то, что и как человек увидит, будет целиком зависеть от его психологических особенностей. Открытие Г. Роршаха косвенно подтверждает обратную ситуацию, когда человек не способен воспринять, зафиксировать в сознании то, что не заложено в его духовном опыте. Известна легенда о том, что австралийские аборигены, поднявшись на корабли Кука, были восхищены шлюпками. А на фрегаты не обратили никакого внимания. Корабли по своей конструкции оказались выше их понимания. Подтверждение этому психологическому феномену мы находим постоянно. В беседах друг с другом бывает очень нелегко заставить понять собеседника то, что он заранее не знает и что выходит за сферу его интересов. Привлечь внимание абсолютно новым невозможно, не одев его в старые формы.

Ил. 7

Тест Роршаха. «Летучая мышь»

На основании сказанного можно сделать вывод: рассматривая изображения, мы не просто «читаем» изобразительные знаки, а воспринимаем их, в зависимости от нашей способности наделять увиденное тем или иным смыслом. Потому теоретически одно и то же изображение может иметь столько значений, сколько зрителей будет его рассматривать.

Мы всегда имеем дело с условностями, которые только в результате «прочтения» превращаются в элементы, имеющие художественный смысл. Поэтому деление на абстрактные и конкретные элементы, которое мы описывали выше, с психологической точки зрения не принципиально. Линия для одного человека может оказаться значительно конкретнее по смыслу, чем предмет или даже жанровая сцена для другого. Судить о смысловой сущности изображённой детали можно только в контексте «смысловых атомов», о которых говорилось выше, т. е. в контексте коммуникативных отношений.