– Нет, может, это и неплохо, может, позитивно, – сказал им Салуус Кегар и развернул свой маленький флаер над пустыней по направлению к пересеченной местности, где на фоне медленно темнеющего пурпурного неба виднелись траченные временем стабилизаторы упавшего корабля, похожие на складки теней; за его обломками вдруг замерцал огромный сине-зеленый световой занавес – покрыл рябью и волнами все небо, а потом медленно исчез.

– От тебя никто ничего другого и не ждал, – сказала Таинс, играя кнопками на пульте управления переговорным устройством.

В громкоговорителях трещали и шипели атмосферные помехи.

– Может, не стоит лететь так низко? – спросила Айлен, упиравшаяся головой в фонарь кабины, и посмотрела вниз, потом кинула взгляд на молодого человека, делившего с ней заднее сиденье флаера. – Серьезно, Фасс, может, не стоит?

Но Фассин уже говорил:

– Сал никак не смирится с мыслью о том, что его неумолимый позитивизм может порождать у других негативные эмоции. Извини, Лен. Что ты говорила?

– Я говорила…

– Да, – пробормотала Таинс, – подними-ка эту чертову землеройку повыше.

– Я только хочу сказать… – продолжал Салуус, взмахнув рукой и опустив флаер еще ниже, еще ближе к черной земле, мелькавшей внизу.

Таинс цокнула языком и потянулась, чтобы нажать кнопку монитора, после чего раздался отрывистый звук; флаер поднялся на несколько метров и стал ровнее держаться над поверхностью. Сал сверкнул на нее взглядом, но противоаварийного устройства не выключил.

– Я только хочу сказать, – продолжил он, – что мы пока еще в порядке, нас не разорвало, а теперь есть возможность исследовать кое-что, к чему в обычных обстоятельствах нас бы не подпустили. В нужное время, в нужном месте – идеальная возможность. Разве это не позитивно?

– Только при этом ты предлагаешь нам, – произнес Фассин, растягивая слова и подняв глаза к небу, – не обращать внимания на тот злосчастный факт, что некоторые слишком уж исполненные энтузиазма и глубоко неверно понятые запредельцы, судя по всему, пытаются превратить нас всех в радиоактивную пыль?

Казалось, его никто не услышал. Фассин демонстративно зевнул во весь рот (этого тоже никто не заметил) и откинулся к кожаной спинке, вытянув левую руку и положив ее на спинку сиденья Айлен Дест (та по-прежнему прижимала лоб к фонарю и, словно загипнотизированная, глядела, как под флаером проносится маловыразительная песчаная поверхность). Он попытался по крайней мере принять беззаботное и по возможности скучающее выражение. Хотя на самом деле он был в ужасе и чувствовал себя совершенно беспомощным.

Эта пара – Сал и Таинс – были мотором группы. Салуус – пилот, дерзкий, красивый, своевольный, но безусловно талантливый (и, подумал Фассин, чертовски везучий), наследник огромной финансовой империи, ничуть не смущающийся того, что его сказочно богатый папаша – настоящий разбойник. Жадина – так окрестил Фассин Сала в первый год их учебы в колледже, и общие друзья их пользовались этим прозвищем только за глаза, пока Сал обо всем не пронюхал и не принял это имя – лично одобренный ярлык – с воодушевлением. Таинс – второй пилот, штурман и начальник связи, неизменно проницательный и язвительный критик группы (себя Фассин считал проницательным и саркастическим критиком), офицер на обучении Таинс Йарабокин, как ее теперь следовало называть, Воячка (еще одно из выдуманных Фассином прозвищ); она была одной из лучших в колледже, но тем не менее успела пройти половину пути к офицерскому званию в Навархии, посещая на выходных и каникулах заочные курсы в военной школе, а потом получила в колледже неполный диплом и на последнем курсе перешла в Военную академию, где ей зачли первый год, переведя сразу на второй, и уже на таком беспрецедентно раннем этапе ее считали кандидатом в Объединенный флот, непосредственно подчиняющийся Кульмине – главенствующей суперсиле всей галактики. Иными словами, блестящее военное будущее Таинс, казалось, было предопределено в такой же мере, в какой Салу было уготовано беспримерное финансовое процветание.