– Но зачем нам это?

– Человек баллотируется на должность ректора с фальшивыми документами. Это же скандал! А теперь представь, что об этом узнал Курбатов.

– Но он же поддержал именно ее кандидатуру!

– Он об этом уже не скажет. А то, что говорит она… Вот представь: она приезжает, а Курбатов ей говорит: уважаемая Алина Евгеньевна, я не хочу подставляться, меня в министерстве ждут. Сейчас подо всех копают. Когда нефть была двести долларов за баррель и требовалась растущему производству в огромных количествах, фальшивые биографии мало кого интересовали. Денег хватало всем. А теперь их все меньше и меньше. А сколько расплодилось чиновников? И ни один из них не хочет урезать свои «скромные» потребности. Напротив, все клянчат повышения зарплаты с учетом инфляции. Урезают простой народ, у которого уже терпение кончается. Но это не может длиться вечно. Настанет момент, когда примутся резать баранов-чиновников. Тех, кто подставился. Уже идет открытая травля. «Чиновник» нынче – имя нарицательное. Читай: вор, взяточник, бездельник. Хотя я знаю много трудяг из Пенсионного фонда или из страховой компании по обмену медицинских полисов, которые принимают по сто человек в день, с температурой зачастую сидят, больные-простуженные, но не уходят. Бумаги народу выправляют. Сидит такая девочка с соплями до пупа, а за дверью озверевшая толпа. И никто ее не прикрывает. Не царское это дело. Царское – бабло пилить, а у этой девочки зарплата копеечная. Начальников много развелось, они и пойдут под сокращение. И вот тут-то надо быть кристально честным. Хотя бы по бумагам.

– А если у Гаврилкиной диплом настоящий? И диссертацию она сама написала?

Я расхохоталась:

– Ты сам-то в это веришь?

– Ну, допустим. Допустим, Курбатов узнал. И что? Когда она уезжала, он был еще жив. Хотя Людмила Ивановна говорит, что Гаврилкова могла вернуться. Или нанять кого-то.

– Прекрасная мысль! – эта мысль моя, но озвучила ее Людмила Ивановна. Поэтому львенок ни о чем не догадывается.

– Но как проверить?..

– С секундомером, мой мальчик, с секундомером. Пусть опера пройдут ее маршрут в тот вечер. Узнают, во сколько она приехала домой. Наверняка есть горничная, которую Алина Евгеньевна каждый день доводит до слез. Шофер, который из-за нее на стенку лезет. Дворник, посылающий ей в спину проклятья. Алина Евгеньевна вызывает у людей сильные чувства. И если ее ненавидят, то люто. Ищи, милый.

– Хорошо, – сдался он. – Хотя я уже сам не понимаю, зачем это делаю.

– А затем…

Я легла рядом. Загружен он основательно, теперь его надо расслабить. Среднестатистическая человеческая особь не в состоянии переварить столько умных мыслей сразу. Я заскользила губами по его животу:

– Скажи мне еще раз: Георгиночка…

Результат последовал немедленно. Не в тот же день, о делах мы, признаться, уже больше не говорили, но на следующий… О! Что это был за день!

– Ты права, – услышала я в трубке счастливый голос львенка. Ему удалось сделать мне приятное. – Горничная Алины Евгеньевны сказала, что ее хозяйка вернулась домой после полуночи. Она редкая стерва.

– Горничная?

– Да, похоже, обе. – А у него есть чувство юмора. Растет в моих глазах. Так и до любви дело дойдет.

– А подробности?

– Подробности будут! Надо еще выяснить, где она находилась! Горничная сказала, что хозяйка вернулась ночью, тайно. Муж в Америке, в деловой поездке. Алина Евгеньевна сама была за рулем, хотя обычно пользуется услугами личного шофера. В дом она вошла не с парадного, а через черный ход. И думает, что кроме горничной ее никто не видел. На следующий день девушка получила в подарок платье от Шанель, которое госпожа надела от силы один раз. Да, еще в тот вечер, двадцатого июня, от Алины Евгеньевны попахивало спиртным.