Упоминание о генерале Вашингтоне не помогло Элизе убедить мать. Суд над генералом Скайлером прошел совсем недавно, и, хотя его действия в битве при Тикондероге были признаны полностью оправданными, она считала, что трибунал вообще не должен был иметь место. И пусть генерал Вашингтон лично написал генералу Скайлеру письмо, поздравив с полной реабилитацией, это ничуть не смягчило миссис Скайлер. Она слыла уравновешенной женщиной, не склонной к вспышкам гнева, но уж если кому-то удавалось навлечь его на себя, прощение заслужить было не так-то просто.

И, припомнив кое-что, миссис Скайлер предостерегла Элизу:

– Полагаю, что этот гадкий полковник Гамильтон тоже будет там.

Полковник Гамильтон был в рядах обвинителей во время трибунала. Он учился на юриста, пока не началась война, и, хотя бросил учебу, чтобы служить делу революции, был достаточно компетентен и в вопросах закона, и в военных делах, чтобы осуществлять взаимодействие между судом и штабом генерала Вашингтона. Это была огромная честь для юноши, но выступать на стороне обвинения, вероятно, оказалось для него очень непросто, учитывая веру в невиновность генерала и отношение ко всей семье Скайлер. Он даже написал об этом отцу Элизы, но тот настоял на его присутствии. Если генерал Вашингтон сам не собирался присутствовать на этом фарсе, генерал Скайлер хотел, чтобы присутствовал кто-то из ближайшего окружения главнокомандующего, чтобы тот был полностью осведомлен о происходящем и еще более устыдился того, что поддался на политические провокации конгресса.

Сначала Элиза собиралась напомнить об этом матери, но потом решила промолчать. Ведь она совсем не вспоминала о присутствии полковника Гамильтона в Морристауне и не считала его человеком выдающегося ума. Вовсе нет. Кроме того, упоминание о прошлом лишь заставило бы миссис Скайлер найти новые аргументы против поездки.

Но, к удивлению дочери, та сдалась довольно быстро. Дело в том, что мать разглядела светлую сторону этой идеи.

– В Морристауне наверняка будет множество холостых офицеров. Возможно, ты встретишь подходящего молодого человека и забудешь того, который преданно за тобой ухаживал, но так ничего и не добился.

Мать имела в виду майора Джона Андре, британского офицера, который отчаянно пытался добиться ее руки. Какое-то время Элиза была слегка увлечена им, но в итоге отвергла ухаживания. Наверное, оттого, что была слишком большой патриоткой, в отличие от Анжелики, которая хранила верность мистеру Черчу даже несмотря на то, что он уехал из страны, так и не сделав ей предложения. Прошло почти три года с того самого бала, а миссис Скайлер с раздражением понимала, что три ее старшие дочери по-прежнему не замужем, и довольно часто сетовала на это печальное обстоятельство.

– О, мама! – с благодарностью воскликнула Элиза, кинувшись собирать вещи.

Девушка снова отдернула занавеску и выглянула наружу. Недовольный взгляд миссис Янсен она просто проигнорировала. Заснеженные поля и голые деревья ничем не отличались от тех, что они проезжали десять минут назад, и вскоре Элиза сама решила закрыть окно.

– Интересно, долго ли еще ехать, – не смогла удержаться она.

Миссис Янсен открыла было рот для резкой отповеди, но была прервана внезапным стуком, за которым последовал громкий треск.

– Тпру! – послышался голос кучера. – Стой, говорю!

Экипаж, покачнувшись, остановился, а затем медленно, со звуком, похожим на скрип расколотого дерева, его правый задний угол стал оседать, пока не замер, опустившись на три фута ниже левого. Элизе пришлось упереться в стенки экипажа, чтобы не свалиться на миссис Янсен, которая опрокинулась на спину, задрав вверх ноги, торчащие теперь из вороха нижних юбок и панталон.