Теперь остальные сделали то же самое.

Люди в ответ на угрозу объединили в себе неуязвимость искусственной оболочки, уникальность человеческого мозга, способности магии и мощь искусственного разума.

– Что за бред я вижу, Гедеон? – продолжал щуриться и злиться Волот. – Куда ты меня притащил, мелкий поганец?

Я не сдержал улыбки. Затем окинул взглядом аллею и величественные здания небоскорёбов.

– Ты видишь прекрасное будущее. Разве нет?

На самом деле улыбаться тут было нечему.

Судя по всему, в будущем тёмный эфир всё-таки нашёл дорогу к Петербургу, а значит, и ко всей Палео-стороне. Отсюда следовал вывод – граница на нулевом меридиане не выдержала.

Зато люди уже были готовы. Они знали, как защититься. В совершенно чудовищных условиях люди смогли не только выжить, но и построить свой прекрасный мир.

Я снова взглянул на тех троих мехо-големов, что к нам приближались.

Оружия в их руках не было, да и выглядели они не враждебно.

По виду, это были существа без пола, лысые и одинаковые. Этакие андрогины, лишённые чёткой половой принадлежности. Не знаю зачем, но они носили костюмы из белой ткани: брюки, длинные сюртуки, перчатки и головные повязки. И даже ботинки. Кстати, тоже белые.

Существа напоминали ангелов, спокойных и терпимых, только крыльев им не хватало.

Но я всё равно не мог воспринимать их людьми.

Для меня это были в первую очередь мехо-големы, пусть даже с человеческими мозгами и, возможно, чувствами.

Наконец преодолев аллею, все трое андрогинов остановились напротив меня и Волота. Никакой враждебности или изумления на их искусственных лицах я так и не заметил. Они просто разглядывали нас, а мы – их.

– Добро пожаловать в Спасённый Петербург, друзья мои, – произнёс один из мехо-големов.

Он даже не выказал удивления от того, что тут внезапно появились люди, самые обычные, из кожи и костей. А ещё он произнёс «друзья мои» совершенно искренне, насколько искренними вообще могут быть полулюди-полуголемы.

Его голос мелодично отдавал стальными нотками, пропущенный через цифровые фильтры. При этом в глазах легко читалось живое человеческое радушие.

Мне сразу вспомнились слова Волота, произнесённые несколько минут назад:

«Совершенное творение».

А может, он был прав, сам того не сознавая?

При взгляде на этого искусственного андрогина во мне всё сопротивлялось и в то же время… восторгалось. Я даже задал себе вопрос: хотелось бы мне видеть человечество именно таким? Неуязвимым и правильным.

Андрогин тем временем продолжил:

– По всем законам Спасённого Петербурга, я обязан предложить вам программу «Спасение», иначе вы будете истощены тёмным эфиром и подвергнетесь необратимым мутационным процессам. На согласие у вас есть один час, двадцать четыре минуты и восемнадцать секунд. Именно такое время требуется тёмному эфиру, чтобы начать необратимую мутацию человеческого организма. Потом всё для вас станет безнадёжно. Совершенно безнадёжно.

Я нахмурился.

– Что значит программа «Спасение»?

Не моргая и не меняя тона, мехо-голем ответил:

– Это значит, что ваш мозг будет отделён от вашего человеческого тела и помещён в неуязвимую технооболочку типа «Соломон». Тогда вы сможете полноценно и бесконечно жить в Спасённом Петербурге под именем «Соломон – три миллиона двести пять тысяч семьсот».

Я уставился на мехо-голема.

Моя память тем временем снова выдала недавние воспоминания. На этот раз о том, как Семён Троекуров называет себя первым в мире мехо-големом «Соломон-1».

И вот теперь мне предлагают взять имя Соломон-3205700.

Отлично.

Из этого следовало, что как минимум три миллиона двести пять тысяч шестьсот девяносто девять Соломонов смогли спастись, чтобы «полноценно и бесконечно» проживать в будущем. Все они – спасшиеся от тёмного эфира люди.