– В таком случае, товарищ Сталин, придется пересмотреть весь существующий порядок распределения выпускников высших учебных заведений. Сейчас принято, и законом дозволяется, что значительная часть старшекурсников еще за год-два до выпуска завязывают самые тесные отношения с будущими «покупателями», привлекаются к договорным работам, пишут диплом на конкретную тему – после чего автоматически распределяются именно на данное предприятие. И это очень полезно, так как позволяет заводу или КБ получить не просто молодого специалиста, а уже знакомого со спецификой работы, могущего сразу, без раскачки включиться в процесс. Но оборотной стороной выходит то, что предприятиям, удаленным от вузов, достаются кадры по остаточному принципу.

Анна Лазарева кивнула, подтверждая слова адмирала.

– Разрешите, товарищ Сталин? Я училась в Ленинграде и настроения студенчества хорошо понимаю. Ленинградские студенты в большинстве своём надеются, что будут работать возле дома. И это так и есть, потому что промышленность, наука и образование города примут весь выпуск и потребуют ещё. А применительно к кораблестроению это особенно наглядно – крупнейшие Адмиралтейский, Балтийский, Ждановский заводы, ЦНИИ Крылова и еще несколько десятков научных и конструкторских учреждений отрасли гарантированно забирают всех ленинградцев и еще лучшую часть иногородних студентов. Большой Флот строится в значительной степени на ленинградских верфях, которым нужны кадры! Замечу также, что перспектива остаться в Ленинграде играет роль положительной мотивации для лучшей учебы.

– Еще одно «ленинградское дело», – усмехнулся Сталин, – одеяло на себя перетягивать, сначала в интересах дела, а потом… Товарищ Лазарев, что вы товарищу Пономаренко говорили про текучесть офицерских кадров на ТОФ?

Адмирал посмотрел на Пономаренко. Тот лишь руками слегка развел, – а что хотите, надо же чтобы из разговора был результат?

– Замечено, что отдельные офицеры с Тихоокеанского флота всеми правдами и неправдами стремятся добиться перевода на запад, – начал Лазарев, – причем не шкурники, карьеристы, а вполне заслуженные и толковые товарищи. В неофициальных беседах называют причины – недостаточное развитие соцкультбыта, «скука зеленая, только водку пей», плохие жилищные условия, в сравнении с западными флотами, ну и семейные проблемы! ТОФ сорок пятого года был фронтом, на какое-то время собравшим в себе все лучшее со всех флотов. Но война кончилась – и людям надо было возвращаться. Нельзя ведь было и оголять западные рубежи!

– И останется ТОФ снова сонным углом, где служат одни неудачники и неумехи, – зло усмехнулся Сталин, – наподобие капитан-лейтенанта Прибытко, так, кажется, звали того, кто свою подлодку в мирное время трижды чуть не утопил, по собственной дури? При том, что там возле наших рубежей вот-вот начнется большая война! Товарищ Лазарев, и вы, товарищ Лазарева, продумайте меры по повышению популярности службы и вообще жизни на Дальнем Востоке, изучите опыт хетагуровского движения. Товарищ Лазарев, а в каком состоянии К-25?

– Капитальным ремонтом на Севмаше полностью перебрали второй контур и механизмы, провели доковый осмотр и ремонт. Загрузки реактора хватит еще на пять лет эксплуатации – а там, надеемся, и наш Атоммаш подоспеет! Обновленный экипаж сдал задачи БП. Потому мы имеем полностью боеспособный атомный подводный крейсер. С учетом нового торпедного оружия, по которому мы здесь опережаем американцев – мало им не покажется.

– На крайний, самый последний случай, – сказал Сталин, – пусть будет пока нашим козырным тузом в рукаве. Нам бы год-два продержаться. Что с «акулами»?