– Эй, вы где? – позвал он.

Звук, многократно отраженный от голых деревянных стен, пробежался по пустынным комнатам гулким эхом.

– Я здесь, – услышал он тихий, но уже не такой измученный голос и пошел на него, пытаясь понять, что именно тут могло произойти.

Женщину, с которой у него была назначена встреча, он нашел в третьей по счету гостиной, привычно успев подумать про идиотизм, именуемый анфиладой. Неудобно это, непрактично и старомодно. Елена Николаевна Беседина, архитектор-реставратор, нанятая на объект старшей и являющаяся, в своем роде, начальником ему, Дмитрию Михайловичу Макарову, стояла у окна, вжавшись в подоконник и для верности вцепившись в него руками. Лицо у нее было бледное, глаза заплаканные. Мышь что ли увидела?

– Здравствуйте, – машинально сказал вежливый Дмитрий, – что тут у вас случилось?

Почему-то, войдя в комнату, он даже не подумал посмотреть по сторонам, зацепившись глазами за ее лицо, и теперь послушно перевел взгляд куда-то вправо, вперед и вбок, руководствуясь слабым движением ее руки. Что он был совсем не готов увидеть, так это труп на полу.

То, что это именно труп, Дмитрий понял сразу и почерневшую лужицу свернувшейся крови тоже оценил мгновенно, словно внутренним зрением. А вот для того, чтобы узнать лежащего в крови человека, ему понадобилось сделать несколько шагов, не пересекая, впрочем, условной черты, чтобы не натоптать на месте преступления.

Петр Беспалов. Его наниматель, бизнесмен и меценат, владелец дома Яковлева, по какой-то странной прихоти скупающий и реставрирующий старинные особняки. Тот самый человек, который только вчера перевел Дмитрию аванс на закупку материалов. Интересно, и что с этим теперь делать?

То, что даже в такой момент он думает о делах, а не об ужасной смерти, настигшей этого мало знакомого, но, по всему похоже, достойного человека, заставило его внутренне усмехнуться от того, что он верен себе. Окружающие, особенно женщины, часто говорили Макарову, что он – бездушная машина, лишенная человеческих эмоций. Если честно, этим своим умением в любой ситуации держать себя в руках Дмитрий даже гордился. Но сейчас почему-то промелькнувшая в голове мысль о деньгах царапнула его самого.

– Что здесь случилось? – спросил он, вернувшись на безопасный клочок пола у окна, где стояла бледная как мел женщина. Хоть в обморок не падает, и на том спасибо. – Вы были здесь, когда его… когда он умер?

Она покачала головой, заставила себя отвести взгляд от Беспалова и уставилась в лицо Дмитрию. На него смотреть наверняка было приятнее. Он невольно отметил, что глазищи у нее огромные, как блюдца, и прозрачно-голубые, словно вода в летнем озере. Впрочем, такой эффект вполне могли давать все еще стоящие в них непролитые слезы.

– Я не знаю, – тихо сказала она. – Приехала сюда ровно к восьми, как мы с вами и договаривались. – Обнаружила отпертую дверь, разбитое стекло в одной из задних комнат и Петра Алексеевича на полу.

– Вы подходили к телу, трогали что-нибудь? – быстро спросил Дмитрий. – К примеру, могли сделать это машинально, чтобы проверить, жив ли он.

– Я не подходила и ничего не трогала. Вы же сами видите, что Петр Алексеевич окончательно и бесповоротно мертв. Для того чтобы это понять, мне достаточно было только его увидеть, а вот проверять пульс совсем необязательно. Я не хотела топтать. Тут могут быть следы.

Что ж, она не дурочка и, несмотря на нестандартность ситуации, в панику не впала. Дмитрий Макаров посмотрел на Елену Беседину с толикой уважения во взоре.

– У вас есть предположения, как он мог здесь оказаться, да еще ночью? – задал он следующий вопрос, уже прикидывая, что будет делать дальше.