– Ущерб возместить, – негромко повелел Глеб Портнягин и огляделся с самым рассеянным видом.

Рассеянность, впрочем, была кажущейся. В отличие от нас, простых избирателей, глава баклужинской Лиги Колдунов подмечал всё, в том числе и незримое. Шагах в десяти от лимузина прямо на тротуаре неопрятно лежал кем-то выдавленный из себя раб. Портнягин поморщился. Вообще-то, Чехов рекомендовал по капле выдавливать, а не вот так, разом… Надо будет сказать, чтоб убрали.

По той стороне проспекта шла девушка выше человеческого роста и с таким надменным лицом, что её невольно хотелось назвать красавицей. Чёрное вечернее платье, в руке кулёк с семечками… Заклятие, что ли, на эти семечки наложить? Ну куда это годится: тут специальная комиссия ООН вот-вот прибудет, а проспект – в шелухе!

Завидев припавший на переднее колесо лимузин, прохожая остановилась и в восторге уставилась на Президента. Тот в свою очередь присмотрелся и обратил внимание, что девушка щеголяет в поперечно-полосатой ауре… Однако! Ох, уж эти модницы… Сколько же она должна была закатить беспричинных скандалов своим родным и сколько бескорыстных услуг оказать заклятым врагам, чтобы создать такую вот чересполосицу? Самое забавное, что девушка не была ведьмой, то есть даже не имела возможности полюбоваться своей «тельняшечкой»…

В небе заныло, заворчало, и Президент всё с тем же рассеянным видом поднял голову. Над столицей разворачивалось звено оскалившихся по-акульи боевых самолётов. Блок НАТО готов был в любой момент защитить баклужинскую демократию от посягательств лыцкого мракобесия.

Хорошо бы намекнуть Матвеичу, чтобы он действовал в Чумахле поаккуратнее, а то сверху-то оно – как на ладони. Вон у них контейнеры какие… и все ведь с аппаратурой… со шпионской…

Президент отвернулся и с пристальным вниманием оглядел напоследок здание краеведческого музея.

– А давненько я сюда не захаживал… – задумчиво молвил он и, подойдя к широкому парадному крыльцу, двинулся вверх по лестнице.

Телохранители последовали за ним с полным равнодушием на мордах. Они давно привыкли к неожиданным решениям своего беспокойного патрона. Собственно, великий человек и должен быть непредсказуем.

В просторном и несколько сумрачном вестибюле музея белел мраморный бюст… Нет-нет, только не Глеба Портнягина. Во-первых, Президент был скромен, низкопоклонства не терпел, а во-вторых, какой же нормальный колдун позволит себя ваять? Страшно даже помыслить, что будет, попади его скульптурный портрет в чужие руки! Готовое орудие для наведения порчи.

Не следует также забывать и о тех случаях, когда порча наводится через памятники как бы сама собой. Давным-давно вычислена и неоднократно уточнена так называемая критическая масса прижизненных изваяний, превышение которой чревато параличом, слабоумием и быстрым политическим крахом – даже без вмешательства каких-либо враждебных сил.

Однако вернёмся в вестибюль…

На обрубке гранитной колонны ехидно ухмылялась мраморная голова старого и вроде бы не слишком трезвого сатира. Именно так выглядел когда-то учитель Глеба, известный баклужинский чародей Ефрем Нехорошев. Вот его уже можно было и лепить, и высекать хоть в полный рост, поскольку двадцать четыре года назад он благополучно скончался в наркологическом отделении областной больницы им. Менделеева.

Глеб Портнягин приостановился перед бюстом и со скорбным упрёком взглянул в молочно-белые зенки учителя. Рано, рано ушёл ты, Ефрем… Вот она, водка-то… Помнится, когда Глеб, наивный, недавно освободившийся юноша, пришёл набиваться в ученики к Нехорошеву, чародей как раз выходил из очередного запоя.