– Серж, а я тебе о чём говорю?

– Подожди, Женя, подожди! – Субботин закрыл лицо руками, пытаясь привести мысли в порядок. – Всегда всему есть объяснение! Что там этот московский козёл говорил? Американцы затеяли какой-то глобальный эксперимент? И он у них то ли получился, то ли провалился. Так?

– Ты считаешь, что они вылили в море тысячи тонн кислоты?

– Не перебивай, давай по порядку. Как ты там сказал – террариум? Женя, так это и есть террариум! Клочок моря, укрытый непроницаемой шапкой! Солнца нет, а излучение проходит. Вода испаряется, а деться ей некуда. Отсюда туман, дымка и влажность. Корабли и лодки войти не могут? Так он же сам сказал, что американцы как-то научились вводить ошибки в курсовые системы. Потому и у нас компасы не работали. Самолёты исчезают? Да никто их не перехватывал и не сажал! С их скоростями такая плотность оболочки для самолётов всё равно, что бетонная стена. Лежат сейчас обломками на дне, а наши голову ломают, куда они подевались?

– Неплохо. А теперь объясни, почему засохли джунгли, почему кроме компасов ещё вышла из строя вся электроника, куда исчезло магнитное поле Земли и что, наконец, это за гадость, которая пожрала обувь? Иначе как чертовщиной это не объяснишь.

– Женя, вот давай только без мистики. Я знаю, ты парень чувствительный, ранимый, с тонкой душевной организацией. Не то что я – прожжённый циник. Тебя легко убедить в грядущем конце света и прочей всякой ерундистике. Объясню! – Субботин взял задумчивую паузу, затем уверенно повторил: – Обязательно объясню. Давай только с этими ребятами разберёмся, а потом вместе поищем ответы и на остальные вопросы.

– Хорошо, Серж. Тогда ответь мне как командир на главный вопрос. Что мы будем делать дальше?

– Легко! Как стемнеет, поднимемся в кратер. Запустим наш «броневичок» и сделаем с этой галерой то же, что и с предыдущей.

– А дальше?

– Надо штурманов найти. Всех вместе здесь схороним. Может, позже на Родину перевезут.

– Ну а потом?

– А потом улетим.

– Улетим?

– Улетим, Женя, улетим!

– Куда?

Субботин понял, что штурман загнал его в угол и тяжело вздохнул.

– Давай решать проблемы по мере их поступления. Решим первую, а потом уже будем думать, что делать дальше.

– Тише! – неожиданно перебил его Женя и, прислушиваясь, приложил ладонь к уху.

Сергей схватил пистолет и выглянул их пещеры.

– Не там! – Женя побледнел, затем, покосившись на тёмный вход, кивнул: – Там!

– Что ты услышал?

– Какой-то скрип и шорох.

– Идём!

Взяв ПМ в правую руку, фонарь в левую, Субботин решительно шагнул в чёрный разлом. Пройдя узким коридором, он остановился у входа в пещеру и принялся метр за метром освещать усыпанный мелкими камнями пол. Луч выхватил из темноты ноги Дмитриева и Сергей торопливо дёрнул фонарик в противоположную сторону. Затем он прошёл вглубь ещё с десяток шагов и вернулся назад к застывшему у входа штурману.

– Нет здесь никого. Показалось тебе.

– Серж… – в ответ Женя лишь сдавленно захрипел и жалобно всхлипнул.

Субботин направил фонарь в его перекошенное ужасом лицо.

– Что?

– Он…

Сергей ещё раз прошёлся лучом по пустой пещере.

– Посвети на Михалыча. – Женя наконец смог справиться с заклинившим горлом.

Нехотя Сергей направил фонарик в том направлении, где должно было лежать тело Дмитриева, затем отвёл луч в сторону.

– На месте он.

Неожиданно Голицын вырвал у него из рук фонарь и ещё раз осветил лежащее на полу тело.

– Ты его как положил?

Теперь до Субботина дошло, и он почувствовал, как встали на голове дыбом волосы. Он точно помнил, что когда опустил Александра Михайловича на землю, то комэск остался лежать лицом вверх. Сергей даже подумал, что пока они его не обложат камнями, неплохо бы лицо чем-нибудь накрыть. Теперь же тело Дмитриева лежало лицом вниз. Кто-то, возможно, обыскивая, его перевернул.