Но это еще не все, так как в замке находились также раненые, которых доставили туда за несколько дней до Рождества. Это были:
1) Стефан Эриа, угрюмый тип, который все время курил, несмотря на запреты доктора;
2) Жак Бросс, калека, которому взрывом оторвало обе ноги;
3) Бернар Клеман, о котором Жюльен помнит только то, что тот не особенно рвался вернуться на фронт и жаловался на болезни, которых у него не было;
4) Лоран Тервиль, который не должен нас интересовать, так как он скончался утром 24 декабря.
В общем, помимо самой Лили Понс, в Поршере находилось ровным счетом семнадцать человек. Раненых поместили в пристройке, откуда не было прямого хода в замок. У садовника есть свой домик на территории сада, но он достаточно часто бывал в главном здании. Полагаю, что выводы из этих обстоятельств вы сумеете сделать гораздо лучше меня.
Спальня Лили Понс, в которой она покончила с собой, находилась на третьем этаже замка. По словам Жюльена, она выбрала эту комнату, потому что ей нравился вид, открывавшийся из окна. Также я выяснил, что по соседству с ней располагалась спальня Жана Майена, который явно был к ней неравнодушен. Однако непохоже, чтобы она относилась к нему всерьез.
Жители деревни, которых я успел опросить, сходятся в одном: Лили Понс ничуть не казалась потрясенной гибелью родных. Однажды Жюльен видел, как она сидела на коленях у своего бывшего любовника Антуана Лами и, смеясь, кормила его виноградом. Вообще за ней многие ухаживали, однако братья ее мужа явно относились к ней более сдержанно, чем остальные. Это объясняется тем, что муж Лили завещал ей большую часть своего состояния, и братья в значительной мере зависели от нее.
Сейчас я отправляюсь на званый ужин, чтобы попытаться выбить из владельцев замка разрешение сделать фотографии на месте преступления. (Покои Лили Понс все это время были закрыты на замок.) Надеюсь, вы будете достаточно снисходительны, чтобы пожелать мне удачи.
Также я собираюсь побеседовать с кюре, с местными кумушками и вообще опросить всех, кого только можно, чтобы попытаться установить истинную картину происшедшего. Пока ясно только одно – что слова о депрессии Лили Понс, напечатанные в газете, совершенно не соответствуют действительности. А раз она так восприняла смерть мужа и сына, совершенно непонятно, с чего ей было кончать с собой.
Кроме того, я полагаю, вам будет небезынтересно узнать, что я оказался не единственным, кто интересуется гибелью Лили Понс. Регулярно в эти края забредают любопытные, которые ходят взглянуть на могилу и задают разные вопросы. Впрочем, судя по всему, это обыкновенные ротозеи, которых привлекает запах драмы.
Преданный вам
Габриэль Форе.
P.S. Передайте мадемуазель Ксении, что я искренне раскаиваюсь».
Глава 8
Ужин на четверых
– Это мсье Габриэль Форе, а это мой брат Эрве. Мы очень рады видеть вас под нашим скромным кровом, мсье Форе.
Сухощавый высокий Эрве протянул журналисту руку и слегка поморщился, когда Габриэль слишком сильно пожал ее. Бланш улыбнулась и незаметно поправила цветок на платье. Брат и сестра были очень похожи друг на друга – русоволосые, с мелкими, аккуратными чертами немного вытянутых лиц, но Эрве казался более замкнутым, а Бланш – более застенчивой. Будь Габриэль Форе наблюдательнее, он бы сразу же отметил, что девушка тщательно готовилась к сегодняшнему вечеру, подвила волосы и наверняка долго выбирала платье, прежде чем остановиться на шелковом наряде персикового цвета, который она освежила, пришив несколько деталей, которые в Париже показались бы чересчур провинциальными, но ей самой были очень к лицу. Она казалась – и была – очень юной и хрупкой, но все это не трогало Габриэля. Длинные волосы Бланш, которые она тщательно уложила в простую, но милую прическу, казались ему старомодными, как и церемонный тон Эрве, которым тот заговорил с журналистом о его газете. Форе отвечал небрежно, но успел рассказать один или два анекдота, когда дверь растворилась, и лакей доложил, что прибыл кюре Моклер.