Они помолчали. Принцесса все также смотрела вниз, а стоящий перед софой Рон разглядывал ее.

– Что же, как бы там ни было, теперь все позади, – наконец сказал он. – Чтобы хоть в какой-то мере искупить лежащую на королевском доме Суладара вину, а также в знак восхищения вашей красотой позвольте подарить вам это…

Услышав щелчок, Гельта наконец подняла голову и, не сдержавшись, тихо ахнула. Она встала, изучая содержимое футляра, который принц держал в вытянутых руках. Лицо ее преобразилось, улыбка тронула полные губы.

– Наденьте, – предложил Рон.

Девушка взяла тяжелое ожерелье – гроздь разноцветных серапионовых глаз, похожих на виноградную кисть. Драгоценные шарики разной величины сверкали красными, синими и зелеными искрами; скрепляющая их золотая цепь напоминала гибкую лозу. На конце ее поблескивала застежка в виде кораблика. Держа ожерелье на растопыренных пальцах, Гельта долго и завороженно рассматривала драгоценность. Добыча глаз серапионов была опасным делом, которым занимались в основном ловчие Суладара и некоторые сорвиголовы из Претории. В других местах – на Бултагари, Гельштате, на Купеческих Плотах или Большом Эрзаце – подобное ожерелье стоило бы баснословную сумму. Но и здесь оно наверняка обошлось не меньше чем в тысячу тарпов. За такие деньги можно было бы купить небольшой остров.

– Наденьте, – повторил Экуни. Невеста так явно была восхищена подарком, что он немного снисходительно улыбнулся.

Глаза Гельты сияли, а грудь вздымалась больше обычного, когда она встала перед зеркалом. Рон шагнул к ней, и принцесса с легким смущением почувствовала, как его пальцы, взявшись за кораблик-застежку, коснулись шеи.

– Вы очень красивы, – произнес принц, отступая и скользя взглядом от шеи, на которой он только что застегнул ожерелье, по округлым плечам, спине и бедрам, скрытым легкой тканью шаровар, тонким икрам и миниатюрным ступням в поблескивающих перламутром туфлях-лодочках. У Экуни Рона было две любовницы – дочь дворцового распорядителя и туземка, сестра наместника, одного из тех, кто от имени короля управлял островами Суладара. Обе молоды и красивы… но сейчас принц осознал, что в сравнении с дочерью повелителя Эрзаца они выглядят как уличные булыжники рядом с бриллиантом чистейшей воды. Его охватила почти непреодолимая страсть, принц даже сделал шаг вперед, чтобы обнять невесту, поднять ее на руки и отнести к стоящей у стены роскошной постели, но сдержал себя. Он не какой-нибудь простолюдин, он – Экунион Рон Суладарский и отличается от простонародья тем, что умеет управлять своими желаниями, подчинять чувства разуму. Сначала – свадьба, потом – постель.

– Не хотите ли осмотреть дворец? – спросил он, когда принцесса повернулась. – Я сам сопровожу вас.

Она помедлила, вновь опустив взгляд, и сказала:

– С радостью. Скоро я буду готова.

Рон кивнул, вышел из спальни и прикрыл за собой дверь. Оставшись одна, Гельта быстро подошла к постели, вытащила из-под подушки измятый красный платок и бросилась к окну. Распахнув его, встала коленями на подоконник, выглянула. Порыв теплого ветра приподнял ее волосы, и принцесса глубоко вздохнула, окидывая взглядом огромное пространство внизу. За склоном, поросшим сандаловыми деревьями и пальмами, виднелись крыши Туземного города, малые и большие эфиропланы в порту и пространство сверкающих облаков. С левой стороны склон рассекала облачная река, текущая по большой дуге от бухты Наконечника к горе. У бухты и располагалась туземная часть островного поселения. Дальше среди пуховых перекатов темнели пятна других островов, а по правую руку тянулась обширная низина – там раскинулись плантации и поместья богатых землевладельцев, за которыми начиналось Бескайское море, разделяющее архипелаг и Тхай. Принцессе показалось, что она даже различает серую полоску вдалеке, но островов Претории отсюда видно, конечно же, не было.