Последнего идола свергли с аху примерно в 1840 году, во время стычки каннибалов, поселившихся в пещере по соседству. Десятиметровую фигуру венчал пукао объемом в шесть кубических метров, а сама она стояла на каменной стене почти в рост человека. Мы измерили поверженного богатыря и определили его вес – пятьдесят тонн. Такую махину притащили сюда за четыре километра от Рано Рараку. Представим себе, что мы опрокинули вверх колесами десятитонный железнодорожный вагон, ведь в Полинезии не знали колес́а. Рядом с первым точно так же поместим второй вагон. Потом загоним в эти вагоны двенадцать коней и пять рослых слонов. Вместе это будет пятьдесят тонн, и можно тянуть, но мало сдвинуть груз с места, мы должны протащить его по камням на четыре километра, да так, чтобы ничего не повредить. Без машин, скажете вы, невозможно! Значит, исконные обитатели острова Пасхи совершили невозможное. Во всяком случае ясно, что это сделано не кучкой полинезийцев, любителей резьбы по дереву, которые, высадившись на остров, принялись долбить гору, потому что дерева не нашлось. Нет, рыжеволосые богатыри классического типа изваяны мореходами из страны, народ которой издавна привык работать с тяжелыми монолитами.
Итак, наш пятидесятитонный груз доставлен. Теперь его надо поднять на каменную стену и поставить прямо да еще увенчать голову на высоте четырехэтажного дома «начесом». Этот «начес» один весит десять тонн, а доставлен он из каменоломни за одиннадцать километров, считая напрямик. Одиннадцать километров – изрядный путь по такой местности, и десять метров по любой мерке – внушительная высота, если надо поднять десять тонн – вес двадцати четырех добрых коней. Но люди справлялись с этим. А в 1840 году каннибалы все разрушили, расшатав кладку постамента, и в ознаменование сего подвига съели в пещере три десятка соседей.
Стоя на гребне кратера Рано Рараку, я любовался чудесной панорамой острова. Позади меня довольно крутой склон уходил в заросшее чрево вулкана, где небесно-голубое кратерное озеро блестело как зеркало, окаймленное широкой полосой небывало зеленого камыша. Возможно, камыш казался особенно зеленым рядом с пожухлой от засухи травой на косогорах. Прямо передо мной исчерченная полками стена мастерской спадала к площадке у подножия горы, где наши люди суетились, словно муравьи, роясь в коричневой земле вокруг истуканов. Стреноженные кони выглядели совсем маленькими перед могучими каменными богатырями. Мне хорошо было видно то, что можно назвать центром и фокусом загадки, прежде всего привлекающей внимание тех, кто попадает на остров Пасхи. Вот он, родильный дом истуканов; я стоял на громадном зародыше, а сколько их лежало на склонах кратера впереди и позади меня. На откосах у подножия как снаружи, так и внутри выстроились безволосые и незрячие новорожденные, напрасно ожидая, когда настанет их черед отправляться в путь. С гребня я видел дороги, по которым некогда перемещались статуи. Несколько готовых идолов уже приготовились выходить из кратера, когда все работы внезапно были прекращены. Один из них успел добраться до гребня, другой даже перевалил в ложбину на наружном склоне. Но транспорт прервался, и они остались лежать, причем не на спине, а на животе. Вдоль расходящихся от кратера поросших травой древних дорог, расчищенных от камня, тут и там лежали по одной, по две, по три другие статуи. Тоже незрячие и безволосые, и было очевидно, что их не свергли с какого-либо пьедестала, а просто бросили по пути от Рано Рараку к соответствующему алтарю. Некоторые ушли довольно далеко от торчащих на горизонте конусов. А вон там, на западе, отсюда и не видно, находится маленький кратер Пуна Пау, где ломали камень для пукао. Я уже спускался в него и на дне под крутыми стенками осмотрел с полдюжины цилиндрических «начесов», похожих на колесо парового катка. Древние мастера причесок переправили через обрывистый склон изрядное количество огромных глыб, и теперь они валялись в беспорядке под горой, дожидаясь, когда их поволокут дальше. Другие были брошены на пути к своим хозяевам, мы встречали их тут и там в степи. Я измерил самый большой пукао, извлеченный из кратера. В нем было больше восемнадцати кубических метров, он весил тридцать тонн – столько же, сколько семьдесят пять крупных лошадей.