На волне недовольства миграционной политикой Меркель немецкие новые правые прошли в 2016 г. в ландтаги Рейнланд-Пфальца, Саксонии-Анхальта, Баден-Вюртемберга, Мекленбурга–Передней Померании и сенат Берлина. Причем в двух случаях (Мекленбург-Передняя Померания и Саксония-Анхальт) «Альтернатива для Германии» сумела преодолеть отметку в 20%, что позволило ее лидеру, Фрауке Петри, говорить о возможности повторения успеха на федеральном уровне. Однако главная угроза со стороны «Альтернативы для Германии» заключалась не в приходе к власти (что в принципе невозможно из-за ее бойкота всеми политическими партиями), а в том, что она раскалывает и поляризует общество, разжигает национальные и социальные конфликты. Кроме того, усиление немецких правых популистов неизбежно затруднит формирование дееспособной правительственной коалиции. На прошедших 24 сентября 2017 г. выборах «Альтернатива для Германии» получила 12,6%, став тем самым третьей политической силой после ХДС/ХСС и СДПГ.

Хотя «правая волна» в Старом Свете в настоящее время несколько пошла на спад, нет никаких сомнений в том, что праворадикальные популистские партии в обозримом будущем останутся неотъемлемой частью политического ландшафта и, вполне вероятно, могут добиваться существенных успехов как на локальном, так и на национальном уровнях. Это обстоятельство требует как от демократических партий, так и от представителей гражданского общества разработки эффективной стратегии противодействия популизму.

В настоящее время существуют три возможных варианта взаимоотношений политической элиты с праворадикальными популистами: игнорирование, демонизация, конструктивная критика. Практика показала, что игнорирование или замалчивание со стороны истеблишмента и СМИ, как это имело место в отношении «Альтернативы для Германии» в 2013 г., перестает работать, как только праворадикальные популистские партии начинают получать поддержку избирателей.

Не слишком продуктивной выглядит и демонизация праворадикальных популистов, направленная на создание своеобразного «защитного вала» между ними и остальным обществом. Во-первых, в условиях, когда современный правый популизм отказался (во всяком случае, официально) от темных сторон своего прошлого (расизм, восхваление нацистских преступников), подобного рода стратегия будет воспринята многими как своего рода «черный пиар», попытка поставить своих политических оппонентов в один ряд с неонацистами. Во-вторых, такого рода действия еще больше увеличивают разрыв между элитой и той частью общества, которая поддерживает праворадикальные популистские партии, поскольку их сторонники получают очередной повод убедиться в том, что верхам нет никакого дела до их нужд.

Третий вариант основан на невозможности игнорировать праворадикальный популизм, как это было раньше, и необходимости критической, но в то же время конструктивной полемики. Эта стратегия предполагает, с одной стороны, критику заведомо невыполнимых и опасных требований праворадикальных популистов (выход из НАТО, ЕС, отказ от евро), а с другой – трезвую оценку тех реальных проблем, которые присутствуют в их программах (безработица, защита национального производителя и т.д.).

И наконец, необходимо восстановить доверие между традиционными партиями и их бывшим электоратом, особенно это касается немецких и австрийских социал-демократов, в 1990–2000-х «потерявших» рабочий класс. Этот путь очень труден и требует больших усилий, компромиссов, но иного выхода нет. Не случайно Эмманюэль Макрон после победы призвал своих сторонников не освистывать Ле Пен и «заверил, что в ближайшие пять лет будет добиваться того, чтобы французы перестали поддерживать радикальные политические силы» [Вперед, Макрон! 2017].