Активность России в чешском вопросе, по мнению Доубека, неуклонно снижалась. Многие российские политики, исходя из сложившейся геополитической ситуации, готовы были оставить чехов в сфере германских интересов. Однако, как утверждает З. Зборжил, иллюзии относительно России и в ХХ в. не были развеяны окончательно. Достаточно вспомнить, пишет он, представления К. Крамаржа о политическом устройстве Европы, суждения о славянстве Э. Бенеша, а также одержимость величием Советского Союза и восхищение И.В. Сталиным, спонтанно возникшие в гуще народных масс (40, с. 17).

Важную роль в определении отношения Чехии к Советскому Союзу сыграл второй чехословацкий президент Эдвард (Эдуард) Бенеш, известный как «президент-созидатель», сподвижник основателя чехословацкого государства Т.Г. Масарика. В настоящее время Бенешу предъявляются обвинения в том, что именно он являлся виновником мюнхенской капитуляции и ликвидации государства, что он добровольно «сдал» Сталину Чехословакию еще во время войны и тем самым ускорил советизацию остальных государств Восточной Европы. Современные критики Бенеша зачастую ставят ему в вину симпатию к сталинскому режиму. Известный российский славист В.В. Марьина так объясняет эту симпатию: Бенеш считал, что СССР боролся за свободу, демократию, европейский мир, как и Чехословакия. Поэтому сталинский СССР он рассматривал в качестве гаранта независимости Чехословакии (7, с. 174).

Весьма примечательными являются выводы, сделанные в ходе изучения современного положения русского меньшинства в Чехии (38). В очередной раз было подтверждено, что для чехов не существует содержательных различий между понятиями «советский» и «русский». Отождествление этих понятий подрывает влияние России в Центральной Европе. По мнению Зборжила, как апология, так и критика российской государственной власти основываются на неизменных положениях, высказанных еще Т.Г. Масариком о константе русской политики: «Царь представляет собой высший и святейший авторитет, все, что он делает, – хорошо и законно, его поступки не должны оцениваться по их последствиям, а кто этого не понимает – не христианин и не русский. С небольшой корректировкой данное положение относится ко всем русским властителям, независимо от того, как они назывались – комиссары, секретари, генералы или президенты» (40, с. 18).

Результатом практически любых контактов с Россией являются несбывшиеся ожидания чешских политиков, а чешское общество получает представление не о реальных тенденциях русской политики, а только о представлениях по их поводу. В прошлом критика Советского Союза приравнивалась к предательству социалистических идеалов. В настоящее время позитивная информация о России расценивается как свидетельство дурного воспитания. «Туман из слов и воспоминаний, в котором теряются реальные очертания России, – пишет Зборжил, – на самом деле весьма удобен, так как позволяет нам легко впадать в заблуждение и так же легко находить ему оправдание. Однако достаточно одного-единственного конфликта вокруг газопровода, и популярное издание выходит с заголовком “Вместо танков – газ!“» (40, с. 18).

Еще одним поводом для выражения отношения к России стала публикация чешского перевода книги Н.А. Нарочницкой «За что и с кем мы воевали»14. В рецензии политолог М. Романцов пишет, что, «по мнению многих наблюдателей, Россия, отказавшись от марксизма-ленинизма, с не меньшей энергией средствами геополитики возрождает свои великодержавные позиции» (34, с. 115). В Чехии, по его мнению, долго недоставало работы, которая с достаточной убежденностью представила бы главные контуры современного российского внешнеполитического курса. Автор рецензии видит главную и единственную цель работы в обосновании тезиса, что любая территория, которой Россия/СССР овладевала в процессе своего исторического существования, становилась российской «на вечные времена». Эти земли России нужны не только для себя, а для выполнения своей исторической миссии – быть препятствием на пути агрессивных держав к установлению мирового господства. После монголов, Наполеона и Гитлера сегодняшними агрессорами являются англосаксонские державы и НАТО. Вызывает ироническую критику Романцова и тезис Нарочницкой о том, что Россия и россияне «в традиционных интенциях своего ортодоксального или большевистского миссионерства представляют собой единственную моральную альтернативу сегодняшнему испорченному обществу потребления» (34, с. 116). В целом автор рецензии видит в монографии российского историка откровенную защиту неоимпериалистической доктрины.