— Й-я не хотела! — сразу обозначила. — Оно само как-то.

Министр пока стоял смирно и просто смотрел на меня диким испепеляющим взглядом. Привыкнуть — я почти привыкла, но выдержать — невозможно. Так что я продолжила:

— И знаете, я тут думала, пока вас не было. Я же всей информации не знала, понимаете? И вообще я глупенькая еще, малоопытная, так сказать. В общем, зря я вас тогда на «ты», и в глаза тоже зря. И сейчас сожалею страшно. В общем, давайте больше не ссориться, а?

И премило улыбнулась, прижимая к груди покрывалко. А он все стоял каменной статуей, молчал и нагнетал. В какой-то момент я поняла, что хуже быть уже не может, и, собственно, раз у нас так далеко зашло, то терять мне реально нечего. Схватила с прикроватной тумбы вилку, ножик (жаль, покрывало пришлось отпустить) и строго приказала:

— Покажи грудь! — Глаза министра моментально округлились в шоке, но я быстро исправилась: — ПокажиТЕ! Пожалуйста.

Последнее прошептала одними губами, потому что, кажется, все. Мне реально конец. Я по звериному выражению лица видела.

— Насилие карается смертной казнью, — произнес вдруг министр. И покосился на приборы в моей руке.

Покусав губы и хорошенько все взвесив, я бросила приборы, подобрала покрывало и завернулась в него.

— За это тоже простите, — пискнула я. — Стресс! Все он.

Подумала еще и решила давить на жалость.

— И я ректора боюсь, потому и вооружилась. Мне не нравится его желание меня соблазнить.

— И ты решила соблазнить меня? — с укором спросил министр. — Я что, по-твоему, меньшее из двух зол?

Я еще ответить не успела, а он выставил палец и предупреждающе произнес:

— Хорошенько обдумай ответ.

Кивнула, выдохнула, обдумала. Взгляд метнулся к подоконнику, где лежал блокнот. Почему бы не сказать? Хотя бы часть правды.

— Кажется, у моего призванного была какая-то метка. Или знак. Или шрам. Воспоминания слишком размыты. Но точно помню, что на груди. И раз вы сказали, что мое родимое пятно реагирует на кого-то, и этот кто-то близко, то есть в замке, то я подумала… Проверить каждого.

Подняла робкий взгляд на министра и снова опустила, ногой подталкивая ножичек под кровать.

Молчание длилось так долго, что я сто раз успела пожалеть. И вздрогнула от возмущенного возгласа:

— Каждого?! Каждому будешь предлагать раздеться? Ты в своем уме?

— Нет-нет! — заверила я, с ужасом посмотрев на него. — Я предлагать не буду…

— А как? Угрозами с тупым ножиком?

— Нет! Я просто… Я… Подглядывать планировала.

Министр, все еще пялясь на меня во все глаза, мигнул. А спустя пять секунд устало выдохнул и сел на кровать, потирая лицо.

— Ты ненормальная, — заключил он. Впервые жаль его стало.

— Ну простите, — виновато шепнула я, тоже сев на кровать, только с другой стороны. И чего он опять молчит? Не могу в такой напряженке. Подтянула на себе покрывалко и несмело спросила:

— Так что? Покажете?

И спустя короткий миг получила угрожающий ультиматум:

— Покажу, если свою покажешь.

— Ну знаете! Раз у вас зрение такое, то вы уже все увидеть должны были, — возмутилась я. — Так что хватит. Показывайте, а то буду думать, что вы и есть тот облажавшийся лах. И слухи по академии нехорошие пущу.

— Ты уверена, что хочешь брать меня шантажом?

— Я вообще не хочу вас брать, если честно. Я вас из списка вычеркну, и на этом все. Эсмин Эльдеон, помогите! Я в отчаянии. Мне здесь на вашем Лахусе совсем не нравится, понимаете? Я очень-очень домой хочу.

Демон этот выдохнул. Кажется, ему тоже меня жаль стало.

— Не впишусь я…

— Я понял, — оборвал он. — Но логику твою не понимаю. Ты думаешь, если найдешь своего призванного, то он откроет тебе портал?