Петляя по узким неровным улочкам, выложенным серым булыжником, Попадус покатил в сторону морского порта. Узкие дороги, проложенные еще несколько столетий назад и рассчитанные на телеги, едва вмещали широкий «Мерседес». Пару раз ситуация становилась весьма критической, и он был всего лишь в паре сантиметров от вероятности ободрать белоснежные бока автомобиля о выступающие камни. Но, слава богу, обошлось! К месту назначения Григориус подъехал с изрядно потрепанными нервами и промокшей от напряжения рубахой.

Хозяин дома, дородный мужчина лет сорока пяти, стоял у двери и, задумчиво покуривая, наблюдал за его непростыми маневрами.

– Думал, кузов поцарапаешь, – проронил он равнодушно, – там на повороте балка из стены торчит. А ты – молодец, выбрался… Заезжай во двор, не здесь же грузиться.

Открыв ворота, Силидис пропустил вовнутрь автомобиль и, махнув рукой, заставил его остановиться в центре двора.

– Чего стоишь? – прикрикнул он на Попадуса, застывшего подле машины. – Помогай грузить, или ты думаешь, что я за тебя корячиться стану?

Под навесом лежали какие-то громоздкие коробки, прикрытые легким выцветшим брезентом. Подхватив одну из них, таможенник поднес ее к распахнутому багажнику и аккуратно положил. Григориус тоже подхватил коробку, оказавшуюся неожиданно легкой, и установил ее в глубине просторного багажника.

– А что в них находится? – невинно поинтересовался он. – Не такие уж тяжелые, а большие.

– Послушай, парень, не знаю, как там тебя зовут, но ты бы поменьше спрашивал, если не хочешь без языка остаться. Тебе все понятно?

– Да, – ответил Григориус.

– А теперь хватай следующую поклажу и неси ее в машину. Да побыстрее, а то мне еще на службу нужно успеть.

Загрузив коробки в багажник, Григориус сел за руль. Машина, будто бы волоча за собой неприязненный взгляд таможенника, тронулась тяжело. Толстые покрышки на неровно выложенных булыжниках отыгрывали какую-то рваную мелодию.

Только отъехав достаточно далеко, Попадус задышал наконец свободно.

На следующий день Григориус Попадус позвонил инспектору Дестунису и отрапортовал, что есть тема для встречи. Условились встретиться за городом, на заброшенном карьере.

Прежде с этого места добывали щебенку, весьма нужный материал для строительства дорог, но теперь позабытый, всеми брошенный карьер предстал несколькими неровными котлованами с обсыпавшимися краями, вокруг которого бугрилась и продавливалась поверхность. Здесь велись подземные выработки. Карьер закрыли сразу после того, как груженный щебнем самосвал, проломив тонкую кровлю, упал с тридцатиметровой высоты. Водитель с пассажиром погибли сразу. Сейчас на карьере можно было увидеть только немногих людей, падких на дармовой щебень: его загружали в легковые автомобили, а наиболее рискованные подъезжали даже на грузовиках, хотя такая езда больше напоминала передвижение по минному полю – не было никакой гарантии, что машина не провалится через пару десятков метров.

Дестунис подъехал в точно назначенное время, унылым взглядом обвел изрытый ландшафт, сквозь который мужественно пробивались чахлые колючие кусты можжевельника. Такой пейзаж мог бы вызвать уныние, если бы не кусочек синего искрящегося на солнце моря, что просматривался в расщелине скалы.

Увидев подошедшего Попадуса, инспектор произнес:

– Послушай, Григориус, ты почему такое место выбрал? Может, хочешь меня здесь стукнуть кирпичом по темечку и спрятать где-нибудь в одной из этих пещер? Так вот, сразу хочу тебя предупредить, ничего из твоей затеи не выйдет. О том, что я нахожусь здесь, знает очень много людей.