– Ну сама посуди, Брегги, нам ли с тобой кочевряжиться? Вот пусть независимый кофейный дух покажет, кто ее судьба, – Рагана допила кофе и опрокинула чашку на блюдце вверх дном. – Девочка-то у нас тоже не в законном браке рождена. И все из-за тебя, младшая.

– Из-за меня?! – возопила Брегетта. – Да ты мне в ножки должна поклониться! Да если бы я Алиану вовремя не открыла путь в Серые пределы, ни Лики бы не было, ни твоей разлюбезной Эльды!

Кикерис кашлянула, и ссора двух ведьм быстро увяла.

– Ох, и хитра же ты, средняя, – Брегетта сверкнула на нее стеклышками пенсне. – Думаешь, я не понимаю, почему ты об Иреке заговорила? Если Лика в него влюбится, о черных крыльях он сразу забудет, и твой любимчик Дьяр на Троне усидит. Так ведь?

– Они у меня оба любимчики. Ты не о том думай, младшая. Я-то любую судьбу приму и в нужный узор вплету. Ты о том думай, как Лойт обмануть, а то и припугнуть. Она ведь, как ни крути, богиня любви у нас, и в сердце своей жрицы днюет и ночует. Любой огонек романтических чувств в девочке гасит, не дает разгореться.

Брегетта залпом опрокинула остатки минералки, ее пергаментные щеки мгновенно раскраснелись, и двум старшим сестрам показалось, что в стакане была уже отнюдь не безобидная водичка.

– Хорошо! – Младшая ведьма хлопнула пустым стаканом по столу, и он сразу наполнился.

– Виски? – принюхалась Кикируся. – Из другого мира небось? Туточки такое еще не гонят.

– Шотландский. Кстати, у нашей старшей арманьяк в кофе был налит. Варварши вы обе. Такой продукт переводить!

– Зато ты у нас, фифа, виски хлещешь, аки лесоруб. Плесни-ка и мне, люблю Шотландию. Жаль, отпуск от дел праведных еще не скоро, прогулялась бы. Или лучше Туманный Альбион шугануть? А то уж забыли там нас поди…

Брегетта опустила в рюмочку сестры соломинку, поболтала в пустоте. Вмиг оказалось, что соломинка размешивает не воздух, а прозрачную жидкость.

– Благодарствую. – Кикерис хлопнула рюмашку, блаженно улыбнулась, понюхав кончик спицы. – А у тебя что там вырисовалось, Раг? Показывай, не стесняйся.

Рагана прибегала к гаданию на кофейной гуще только в спорных случаях, и обычно после свидетельства непредвзятого духа спор оказывался решенным в ее пользу. Увы, на этот раз разбавленный коньяком кофе подвел: гуща полностью сползла в блюдце, и стенки чашки оказались девственно чистыми.

– Странный эффект, – удивилась Рагана.

Кикерис, сунув нос, хмыкнула:

– Полная аннигиляция. Вот что значит тащить один воз в разные стороны.

– Это она все испортила! – Рагана показала спицей на хихикавшую Брегетту.

– Ну, я. – Младшая и не думала скрывать, что колданула, почистив чужое гадание. – Мы что, сами не справимся? Я согласна и на Ирека. Даже спицы в клубки вставлять не буду, клянусь. Но при одном условии, Раг. Ты дашь хотя бы один шанс моему Алиану. Не прошу о большем, знаю все об Эльде и Сатарфе. Всего один шанс, Раг. А ты, Кикерис, помолчи. Мы тебе твоих темненьких спасаем? Спасаем. А разве мой светленький не заслужил хотя бы прощения?

Голубенькие глазки Кикерис засверкали, но она, фыркнув, прикусила губу и отвернулась. Рагана кивнула, правда, напомнила строго, что «внучата» сами решают, а забота нянек – следить, чтобы узор их жизни не перекосило всякими неразумными решениями.

– Теперь надо подумать, как нам Лойт обвести вокруг пальца, – вздохнула Рагана. – Сплетем заговор, сестры?

Она потянулась к огоньку свечи, вытянула из него светящуюся ниточку, словно из кудели. Младшие сестры вскинули спицы, и вскоре под колдовские бормотания закипела работа в шесть рук, вывязывавших круг из огненной нити.