На письменном столе царил образцовый порядок. Все свитки аккуратно лежали в прорезях, чтобы не скатывались, перья, ручки, карандаши стояли в лакированном деревянном стаканчике. Ничего лишнего. Правильно говорят: хочешь узнать человека – посмотри на его рабочее место.

— Ты ешь, — папа усадил меня на диван, — а я пока расскажу тебе одну историю.

Я только «за», особенно под такое волшебное блюдо.

— Родилась у одних уважаемых людей дочка, потом она выросла и отдали ее в Академию.

Я стала жевать помедленнее: не про меня ли, часом, история?

— И не знать бы родителям горя, но… — Отец многозначительно помолчал. – Но явилась она как-то раз и сказала: «Я помолвлена». И не с кем-нибудь, а с человеком, известным на всю Академию своей жестокостью.

Я подавилась, откашлялась и на всякий случай отставила тарелку.

— Отец, естественно, сказал «нет», а без его согласия и кольцо силу не получит, и брак заключить нельзя.

Интересно: а если папа скажет «нет», кольцо снимется?

— Просила дочь отца дать согласие, да только он был непреклонен. Не прошло и двух дней, как заявился к отцу жених. — Последнее слово папа произнес с ноткой презрения. — Убеждал в высоких чувствах, клялся, что сделает дочь счастливой. Ничего не добившись, подмазался к матери невесты, и та долго отца уговаривала… И отец скрепя сердце согласился. Догадываешься, о ком я говорю?

Еще бы не догадаться… Я кивнула.

Он продолжил, серьезно и строго:

— Так вот объясни мне, родная, а то я, проживший не одну сотню лет, повидавший за свою жизнь многое, никак в толк не возьму, за какой бездной вам эта помолвка?

Я посчитала лучшим ответом молчание. Я ведь не знала, что Витору от меня надо.

— Ты полагаешь, твой отец слепой дурак?

Помотала головой и подумала… А что конкретно он видел? Нашу «милую» беседу возле стола, на лавочке, мою попытку снять кольцо, болевой шок или мое финальное удаление из зала?

— Пап, а что ты видел?

Он укоризненно покачал головой:

— Ирэне, не пытайся ничего от меня скрывать. Я ведь могу помочь.

Я же именно этого и хотела, почему тогда молчу? Рассказать, как Витор обращается со мной, ума много не надо. Папа поможет, только вот… Так ли замечательна эта идея? Магистр Айнех, когда не обнаружил на мне кольца, глазами сверкал, как пожар третьей степени опасности. Я его побаиваюсь больше Витора. Поставит перед клетками с чудищами, распахнет все разом — и прощай и Лиса, и Ирэне.

Хорошо, что теперь я знаю, кто наверняка избавит меня от кольца, а заодно и от Витора, а пока…

— Нет, папа, тебе показалось, – я натянуто улыбнулась. – У нас все в порядке.

Его взгляд так и кричал «не верю!», но он лишь спокойно спросил:

— Ты ничего не хочешь мне рассказать?

Рассказать? Про кинжал нельзя, про сны нежелательно, а вот про странное явление под названием умертвие-кипарис...

— Со мной произошла одна странность, – осторожно начала я. – Я превратила умертвие в дерево.

Я ожидала от папы той же реакции, что была у Нелина и у Айнеха, но он потер подбородок и поинтересовался:

— Ты случайно ничего не теряла, родная?

Тупиковый вопрос. Может, и теряла, но не я, а Ирэне, и мне об этом ничего неизвестно.

— Вроде нет… — Уверенности в моем голосе и след простыл.

— Ты родилась обычным ребенком, а вот сила у тебя… не типичная для этого мира. Свет выбрал твою душу, что случается крайне редко.

Меня эта новость испугала.

— Испокон веков на светлых охотятся, слишком много они могут дать, поэтому мы с твоей мамой приняли решение надеть тебе артефакт, искажающий потоки светлой магии и превращающий ее в темную.