Чувство вины не давало Саймону уснуть.

– Опять Изабель? – спросил Джордж.

– Как ты узнал?

– Рассудил логически. Сначала она появилась и пригрозила превратить в фарш любого, кто к тебе приблизится. Хотя вы с ней сейчас, похоже, даже не разговариваете. А потом завалилась Клэри, чтобы поговорить с тобой – об Изабель. Ну и вдобавок ты бормочешь во сне ее имя.

– Правда?

– Иногда. То ли «Изабель», то ли «карусель». Может, и то и другое.

– Ну и что мне с этим делать? Я даже не знаю, стоит ли вообще с этим что-то делать.

– Я тоже не знаю, – ответил Джордж. – Может, завтра придумаешь? Утро вечера мудренее. Лучше попробуй поспать.

Повисла долгая тишина. А потом…

– Здесь наверняка есть змеи, – заявил Лавлейс. – Самое место для змей! Тут холодно. И камень кругом, и куча дырок, куда можно влезать и вылезать. Полчища мышей на еду… Господи, почему я все еще разговариваю? Саймон, заставь меня заткнуться…

Нет уж, лучше его не останавливать. Даже бредни о змеях, живущих с ними в одной комнате, были куда приятнее, чем те мысли, что сейчас осаждали голову Саймона.

Времена года в Идрисе сменялись так же четко и определенно, как в Нью-Йорке, но не причиняли таких неудобств. Зима в Нью-Йорке – горы замерзшего мусора и слякоть; лето – асфальт, плавящийся от жары, и капающие кондиционеры, от которых возникает ощущение, будто тебя сверху оплевали. А Идрис – это уютная зелень в теплую погоду и бодрость и спокойствие в морозы. Здесь всегда пахнет свежестью и горящими в камине дровами.

То есть почти всегда. Иногда по утрам случались и настоящие бури – как на этой неделе, например. Порывы ветра жалили, как осиный рой. Холод забирался под одежду. Экипировка Сумеречных охотников, даром что удобная для тренировок, практически не грела. Легкая, дающая свободу движений, она была именно такой, каким должно быть боевое облачение, но совершенно не годилась для того, чтобы торчать в ней посреди болота в семь утра, когда солнце едва встало.

Саймон думал о толстой домашней куртке, о шерстяном одеяле, вообще обо всем теплом, что приходило в голову. Завтрак – субстанция, видом похожая на овсянку, а по сути – настоящий клей, – комом давил на желудок.

Кофе. Вот что ему нужно сегодня утром.

В Идрисе нет кофеен. Некуда зайти и заказать чашечку горячего, дымящегося, бодрящего кофе. На завтрак в Академии давали слабый чай – Саймон подозревал, что это и не чай вовсе, а разведенный суп, один из тех отвратительных супов, которые варили на здешней кухне. Он готов был поклясться, что сегодня утром нашел у себя в кружке картофельную кожуру. И надеялся, что это была именно картофельная кожура, а не что-то похуже.

Чашку кофе из «Джавы Джонса». Неужели он требует от жизни невозможного?

– Видите дерево? – рявкнул Делани Скарсбери, тыча пальцем вперед.

Из множества вопросов, которые тренер по физической подготовке задал им за последние несколько месяцев, этот относился к разряду самых логичных и понятных – и все-таки совершенно сбивал с толку. Конечно, все ученики ясно видели дерево – единственное на этом участке поля. Высокое, чуть накренившееся влево.

«Утро со Скарсбери» – так могло бы называться какое-нибудь утреннее радиошоу для чудаков. Но в Академии так называлась пытка, придуманная лишь для того, чтобы воссоздать условия боя с демонами и научить учеников сражаться. Впрочем, как ни крути, «пытка» работала: Саймон сейчас чувствовал себя в гораздо лучшей форме, чем в первые дни занятий.

– Видите дерево?

Вопрос был настолько очевиден, что в первый раз никто на него не ответил. На этот раз все дружно пробормотали, что да, они видят дерево.