— Беги, Теа, я постою! Поди, съела чего несвежего…

Кивнув головой, я умчалась так быстро, что вокруг меня поднялся ветер. Или, может, и это была магия?

Постепенно дрожь в коленках и руках дали о себе знать. Я понимала, еще немного – и лишусь чувств. Кажется, только теперь до меня окончательно дошло, что случилось. Магия – и я!

Пробегая между столпившимися людьми, диву давалась, когда они успели собраться. Неужели мой ступор продолжался так долго, что не замечала вокруг себя движения? Срочно нужно было где-нибудь укрыться. Остаться наедине с собой. Выплеснуть эмоции и, если надо, то и выплакаться.

Толпа собравшихся жителей весело щебетала, кто-то громко обсуждал пока не проявившихся за год самородков, при этом уверенно настаивая, что такие точно имеются, но удачно скрываются. Отрывки дежурных фраз, ежегодных сплетен, которые ранее меня совершенно не волновали, сейчас казались неподъемным грузом. В сознание врезалось понимание, что я и есть тот самый самородок, и как только кто-нибудь заметит, не раздумывая, сдаст меня чародеям. Отправит, как трофей, за стену, волшебникам на потеху! А может, для экспериментов?

В этот самый момент я впервые серьезно задалась вопросом: что происходит с самородками? Зачем чародеям нужны капли магии, отозвавшиеся в простых жителях Глэнси?

Свернув на узкую улочку, все больше отдалялась от главной площади. О том, чтобы кинуться в родной дом, даже и не помышляла. Что бы в таком случае сказала тете? Что свершилось то, чего она боялась больше всего?

Не чувствуя под собой ног, свернула в очередной переулок, тихий и узкий. Трудно сказать, как вышло, но ноги принесли меня в ту часть города, где пять лет назад жителей подкосила черная холера. С тех пор извилистая улица в виде змейки так и пустовала. Те, кому посчастливилось выжить, благополучно покинули этот район. Здесь теперь редко можно было кого-то встретить. Мертвая зона – именно то, в чем я сейчас нуждалась.

Толкнула первую попавшуюся дверь, и та громко заскрипела, впуская меня в помещение. Я оказалась в совершенно пустой комнате, где царил полумрак и все было покрыто толстым слоем пыли. Больше ничего. Ни мебели, ни забытых вещей прежних хозяев, которые в спешке покинули черную улицу. Именно так теперь ее называли – «Черная извилистая». Холера давно прошла, но народ все равно боялся возвращаться в прежние жилища.

Закрыв за собой дверь, я на полусогнутых ногах прошла вовнутрь. Подняла дрожащие руки и стянула вязаные перчатки. Кончики пальцев словно светились изнутри голубоватым светом. Испугавшись такой перемене, я выронила варежки, и они, упав на пол, подняли целое облачко пыли. От неожиданности шагнув назад, махнула рукой – и вокруг меня поднялся небольшой ветряный круговорот. Подбросил в воздух варежки и продолжал поднимать пыль.

— Достаточно! – вскрикнула я, топнув ногой, и ветер прекратился. Негромкий стук упавших рукавиц заставил меня присесть прямо на пол.

Дрожа всем телом, я сидела по центру комнаты, перепачканная пылищей, и смотрела на свои дрожащие руки. Слезы горечи и отчаяния тонкой дорожкой заструились по щекам.

— Что же ты наделала, Альтеа Прумс?!

Отчаяние жгло в груди с немыслимой силой. Приподняв в очередной раз ладонь, я уставилась на кончики пальцев и изумилась их преображению. Светло-голубое сияние сменилось огненным цветом. Словно жидкая раскаленная лава. Открыв от изумления рот, я даже забыла, что плакала.

— Прочь! – воскликнула, хлопнув ладошкой по старому деревянному полу, и тотчас вокруг меня всколыхнулся яркий губительный огонь.