— А ты тяжёлый, — оценила я вес, и этот вес неожиданно исчез! — Неплохо! На пуховый платок похоже.

«Я модификант! И можешь не кричать, когда со мной разговариваешь. И так слышу».

— И что же?! — начала я вслух, но продолжила мысленно: — «Ты теперь у меня в голове шарить будешь?!»

«Нет. Только по прямому обращению».

— Это хорошо, — вздохнула я. — Но нам пора — чемодан заждался…

В коридоре хорёк спрыгнул с меня на стену, догнал чемодан, поквохтал на нём словно курица, вновь перепрыгнул на стену, проехался на рюкзаке, вернулся на чемодан…

— Хорош мельтешить! — возмутилась я, и хорёк застыл на чемодане, как вперёдсмотрящий на носу корабля.

«Надо бы ему имя придумать, — подумала я. — А то: хорёк, хорёк…»

Очень скоро чемодан вплыл в какую-то нишу, не больше квадратного метра по площади. Я влезла за ним, а сзади навалился рюкзак. И сразу чемодан начал выталкивать нас наружу.

— Что за чёрт?! — возмутилась я.

«Подъёмник. Мы в женской секции».

Пара десятков шагов и чемодан упёрся в деревянную дверь. Хорёк быстро поковырялся когтем в замочной скважине, и дверь распахнулась. Друг за другом чемодан, я и рюкзак вошли в большую комнату, где за столом сидели две печальные девицы: блондинка и брюнетка.

— Привет, девчата! — поздоровалась я. — Не прогоните?

4. Глава 3. Обыкновенное чудо

Нужна благоприятная среда?

Свои надежды ты овеществи!

И следует запомнить, что еда —

Начальный фактор дружбы и любви!

Брюнетка согласно кивнула, а потом отрицательно покачала головой. Вполне понятно и, главное, коротко. А вот блондинка оказалась более словоохотлива.

— Приветик. Чего ж гнать? Раз ты здесь, значит, так и надо. Комната слева свободна.

Собственно, это и так было понятно — чемодан и рюкзак поплыли именно к левой двери. А девушки вновь впали в печаль.

— Чего закручинились, девчата? Обидел кто? — спросила я, внимательно их разглядывая. Студентки как студентки… В моём вузе от других бы ничем не отличались даже по одежде. Ну разве что чрезмерно яркие платья… И мелковаты для третьего курса, вот что. Лет по восемнадцать им. Вряд ли больше.

— Сами себя обидели, — откликнулась блондинка. — Обед пропустили… Думали задание на завтра сделать, а на ужине оторваться.

— Ну и как — сделали?

Обе синхронно кивнули, а брюнетка скорчила гримасу отвращения:

— А сегодня на ужин салат и жареная крюйя… Фу! Гадость!

Позже я специально попробовала эту крюйю и спорить с оценкой не могу — фу! в кубе! Пусть эта масса и страшно питательная, и сбалансированная по жиру и белку… Дрянь редкостная! Даже если не знать, что это бородавки гигантской болотной жабы из Пустоши.

А тогда я просто поверила им на слово.

— Понятно. Значит, вы здесь сидите в печали и безнадёге. А где ещё одна страдалица? Комнат-то четыре?

— Армида? — спросила блондинка. — Она со своим технарём где-то. Он тоже крюйю ненавидит.

— Ну, вашу беду я рукой отведу! — пообещала я. — А Армиде оставим что-нибудь.

— Какой рукой? — удивилась брюнетка.

— Правой. Или левой. Вот только рюкзак разберу…

Они, конечно, увязались за мной. Комнату я нашла вполне приемлемой: кровать немного шире полуторки, тёмное окно с подсветкой по желанию, рабочий стол, стенные шкафы, комод с постельным бельём, три стула… Жить можно!

К слову, мой хорёк сразу бросился обживать довольно большую подушку — где примял, где-то взбил и, кажется, остался доволен.

А уж разговоры во время раскладки вещей предсказать не смог бы только совсем глупый.

— Ой! Что это?! Так вкусно пахнет!

— Не пей! Козой станешь! Это шампунь. Им голову и тело моют.

— А это настоящая косметика?! Не магическая?!