— Ничего, — буркнул Арек, нервно крутя в руках вилку. — Но объясни, зачем тебе занятие с лиеррой Киндерен?

— Потому что мне её подсунул ректор? — с насмешливо поднятой бровью. — И, вообще, откуда столько нервов? Или всё-таки ревность?

— Да ну тебя, — всерьёз обиделся Арек, отодвигаясь.

— Шучу я, шучу. — А зал продолжал гудеть, обсуждая, строя предположения, как и когда оскант окажется в их доступе. Надо написать деду, возможно, он в курсе, с чего вдруг Лориан III так расщедрился. — Слушай, а что она делает на твоих занятиях?

Но Арек молчал и показательно смотрел в другую сторону.

— Да брось, это же комплимент, — прищурился я. — Представь, сколько надо храбрости, чтобы просто к ней подойти, не то, что влюбиться.

Но проходили секунды, а толку не было.

— Ладно, — с тяжёлым вздохом. — Как у вас тут мирятся? Клянутся в вечной дружбе? Обещают заменить на занятиях? Делятся кураторством?

— Кураторством? Лучше объясни, что ты здесь, вообще, делаешь? — Со злым прищуром всё же повернулся он. — Деньги тебе не нужны, учить тебя явно не тянет. На них, — он махнул рукой в сторону студентов, — тебе тоже наплевать. Так что? Что привело сюда, на самый край мира, в общество отщепенцев такого, как ты? С горами золотых кранлей, титулом герцога и императором в друзьях?

Вот с императором он промахнулся. Уж от кого, а от Лориана Оришанского предпочитали держаться подальше даже Ар с Элом — его, между прочим, родные племянники.

— Любопытство. — С интересом глядя на него, я откинулся на спинку стула. — Изучить повадки врага, найти слабые стороны и ударить по самому больному месту. Ведь я всё ещё боевой маг, и все ещё готов их уничтожать.

И если раньше Арек бывал рассеянным, напуганным, негодующим, то сейчас... сейчас он стал странным. Его взгляд метался по моему лицу, словно гадая, всерьёз ли я. А я всерьёз?

Не знаю. Больше да, чем нет. Ведь стоит мне вернуть магию, и академия снова лишится преподавателя по контролю. Просто потому, что задерживаться здесь дольше необходимого я не собираюсь.

— То есть вот так? — Настороженный и тихий вопрос. — Вместо того чтобы помочь этим детям, ты используешь их и сбежишь?

— Детям? — Криво усмехнувшись. — Ты про них? — Издевательский кивок за спину.

— Хватит. — Арек вдруг решительно тряхнул головой и отложил приборы. — Ты просто...

— Я просто называю вещи своими именами, — холодно и отстранённо. — Единственный из вас, добрых и ласковых наставников. И я буду злым, — резко подавшись вперёд, — если вы не можете. Если считаете, что убийц, которых из этих детей чуть ли не половина, нужно холить, лелеять и гладить по головке. Если не можете объяснить всем этим бедным и несчастным, что они убили. И продолжат убивать, если не научатся здесь хоть чему-то.

— Ты ни шаргха в них не понимаешь! Это дети...

— Они перестали быть детьми после первой чужой смерти, — усмехнувшись, я выпрямился. Взял салфетку, скомкал её, снова бросил на стол. — А у убийцы нет ни пола, ни возраста. Есть своё кладбище, но только от них будет зависеть, насколько оно вырастет. И есть вы, — кривая улыбка, — защитники, поборники нравственности и самые сострадательные маги в империи.

— И что предлагаешь ты? — Арек сжал руки в кулаки и понизил голос до шёпота. — Никаких вторых шансов? Никакой учёбы? Или, может, сразу всех в Гвинбор*? А, может, казнить, да и всё? Чтобы вам, привилегированным боевым магам, руки не пачкать.

— Некоторых стоило бы.

— И кто это будет решать? — Вид у Арека до того несчастный и праведный одновременно, что на мгновение я даже вспомнил, что такое совесть. — Ты?