- Он первый на нас напал! – возразил Алексис.

Тем временем, тело Дорга медленно стало заваливаться набок. Пришлось снова подтянуть его посадить поосновательней.

- Неважно. Зато моя совесть чиста. Кстати, это пятно смывается, не знаешь?

- Нет. Проще рубашку выкинуть и переодеться, - староста потянулся к пуговицам. Ловко расстегивая, он объяснил: - Субстанция чернушки очень прилипчива. Разрастается до двух метров в течение нескольких минут. Потом, спустя пару часов, снова сжимается до комочка. В детстве мы часто играли с ней, насылали друг на друга. Хотя родители потом ругались, но было прикольно. А здесь в Академии ходить с чернушкой, ну… это лишний повод для насмешек давать. Лучше пойду без рубашки, чтобы никто не увидел.

- Но…То есть… это не смертельное проклятие? - с облегчением выдохнула я и подошла ближе рассмотреть пятно, - Интересная штука, на слайм похожа, только живая.

- Что такое слайм?

- Ну, это такая тянучка. Берешь ее в руки и растягиваешь, сколько хочешь. Наподобие жвачки.

- М…и тоже плохо снимается?

- С волос - да, на одежду цеплять не пробовала, - серьезно ответила я, и Алексис вдруг рассмеялся:

- Ты что, подумала, что мы боевыми заклинаниями сражаться будем? Серьезно?

- Ну… вы такими страшными были в тот момент, - смутилась я, - Слушай, давай его здесь оставим, на этаже, а сами пойдем. Он же не умрет, если посидит на полу, верно? Сколько времени длится сон?

- Минут пятнадцать спать будет, - Алексис остался в одной белой майке, а рубашку сложил пополам и сунул под мышку, - Пойдем. Выкину по дороге. Романсы ждут.

- А никто не удивится, что ты в ноябре расхаживаешь в одной майке? – сощурилась я.

- Нет.

- Не холодно?

- Нормально. Я закаленный. А если спросят, с чего вдруг, скажу, что записался на лечебную физру. Ее редко кому назначают, обычно после затяжных болезней.

Я удивленно вздернула брови, но комментировать не стала. Прокатит объяснение – хорошо. Не спросят – еще лучше. А если пристанут и будут издеваться - снова кого-нибудь вырубим.

Алекс умеет. И, оказывается, это совсем нестрашно.

В самом хорошем расположении духа, мы спустились в библиотеку.

Не скажу, что впервые очутилась в оплоте знаний и сокрытых истин, учебники-то я получала именно в главном зале библиотеки, но вот в сектор музыкальных записей еще ни разу не наведывалась.

Ноты с записями вокальных партий мне выдавала педагог. По остальным предметам пока ограничивались учебниками.

Я с интересом запоминала, куда следует идти – Алексис шел уверенно, не оглядываясь и не рассматривая надписи. После главной залы мы свернули к читальному залу.

- Вау! И не скажешь, что библиотека такая огромная! – восхищенно прошептала я, разглядывая стройные ряды длинных парт с выключенными хрустальными лампами, стеллажи книг на деревянных балкончиках, и высокий потолок, украшенный резными деревянными балками.

Удивительно, что вместо узоров, на них были вырезаны животные – волки, лисы, медведи, тигры и драконы. Они перебирали своими лапками в воздухе и как бы летели над нами.

- Да, библиотека громадная. Три этажа под землей. Ниже – хранилище, тоже, поговаривают, уходит в землю на несколько этажей. Но студентов туда не пускают. Ходят слухи, - понизил голос староста, - что там хранится что-то чрезвычайно ценное. И это не золото!.

Алексис выдержал настоящую мхатовскую паузу. Значительно прищурился, поглядывая на меня искоса, и я не выдержала:

- Что же? Говори, не тяни. Мне интересно!

- Божественные инструменты!

- Музыкальные?

- А то! Правда, дядя, то есть директор Дюваль ни разу не подтверждал эту версию. Отмалчивается, жмет плечами. А я столько раз его спрашивал! – в сердцах выдал Алексис.