Стефани уперлась Грану рукой в грудь, заставляя отодвинуться и при этом не сводя с птицы испуганного взгляда.

– Ты чего?

– Чего-чего, – прошептала Стефани, хотя шептать в данном случае было совершенно бессмысленно. – А если это Кроу?

– Ой, перестань! Не может же каждая птица быть им!

– А нам и одной хватит.

– Ты просто морочишь мне голову, Стеф! – снова разозлился Гран, наконец отпрянув от нее. На его лице были написаны возмущение и оскорбление. – И это никуда не годится. Давай уже как-то определись, со мной ты или нет, хорошо?

Он повернулся и торопливо ушел, а Стефани осталась на балконе наедине с черным вороном. Настороженно посмотрела на него. Ворон посмотрел на Стефани.

– Профессор Кроу, если это вы, то примите уже человеческий облик. Некрасиво вот так шпионить за людьми. Война закончилась.

Ворон только склонил голову набок.

– Ладно, будем считать, что я поверила, – хмыкнула Стефани и тяжело вздохнула. – Нет, что мне теперь с Граном-то делать, а?

Расставаться ей совершенно не хотелось. Она уже не была уверена, что чувствует к нему то же, что до пожара войны, охватившего Тумалон два года назад. Но виноват в этом не Гран, а сама Стефани: что-то выгорело в ней за долгие страшные месяцы. Теперь все ощущалось иначе. Но к рыжеволосой звезде гандбола, урожденному тумалонцу, в которого она влюбилась еще на первом курсе, ее по-прежнему тянуло. Он был из той, прежней жизни, в которой самой большой ее заботой было – не завалить экзамены. И Стефани отчаянно хваталась за него, как за последнее, что осталось от тех времен.

Ворон шумно хлопнул крыльями и улетел, каркнув напоследок. И в этом последнем крике Стефани почудилось презрительное: «Ну и дура».

Примерно час спустя Стефани сдалась и решила покинуть вечеринку. Веселье еще не закончилось, но у нее совсем испортилось настроение. Алиса и Арни куда-то пропали еще до того, как она вернулась в зал с балкона, порядком на нем замерзнув. Грана она тоже больше не видела, чему отчасти радовалась: сегодня у нее не было сил на еще один раунд ссоры.

Совесть настойчиво шептала, что следует остаться на празднике до самого конца, ведь она староста курса, но усталость и дурное настроение победили. К тому же Кроу так и не появился, а потому возможности подойти к нему и еще раз поговорить о стажировке не предоставил. Так чего время зря терять? Уж лучше выспаться, чтобы завтра с утра пораньше сесть за реферат. С выполнением письменных работ Стефани предпочитала не тянуть, хотя ее ужасно раздражала манера магов все писать от руки. Ладно, она понимала, что компьютеры на Тумалоне не работают из-за несовместимости мощного магического фона с электричеством, но можно же было перенять у людей хотя бы печатные машинки? Впрочем, спасибо и на том, что писать приходилось не пером, а карандашом.

Стефани как раз дожидалась блудную летающую платформу, заменяющую магам лифты, на площадке третьего этажа, ежась от холода и проклиная себя за платье с открытыми плечами, когда ее окликнул знакомый голос, услышать который сегодня она уже не рассчитывала:

– Госпожа Грей, как славно. Как раз вы мне и нужны.

Она вздрогнула и обернулась: перед ней стоял профессор Кроу собственной персоной. Волосы, как всегда, падали ему на лицо, руки были скрещены на груди. Весь в черном, как Ангел Смерти. И бледный, как сама Смерть.

Стефани едва удалось подавить рвущийся наружу стон. Значит, когда она его искала, чтобы поговорить, он где-то прятался, а теперь, когда у нее уже нет сил не то, что убеждать (или соблазнять), а даже просто поддерживать разговор, он тут как тут. И что-то подсказывало Стефани, что не на чай с печеньем он ее позвать собирается и не принести извинения за свое скверное поведение. Кстати, ее открытое платье и вечерний макияж не произвели на профессора никакого впечатления: он даже бровью не повел. Что и требовалось доказать.