Мы вышли в двери, и ни одна душа не посмотрела нам вослед. Спустившись со ступенек, я увидела стоявшую на дороге карету, запряженную парой лошадей.

Здесь не было ни асфальта, ни другого покрытия. Просто утоптанная дорога, присыпанная снегом, как где-нибудь в деревне.

Дядюшка Сом немного повозился у лошадей, после чего обернулся ко мне. Взглянул удивленно и сказал:

— Чего мерзнете, мисс? Забирайтесь в экипаж. Сейчас тронемся.

Я подошла к карете. Нашла взглядом дверцу и попыталась открыть. С первой попытки не удалось. Пришлось напрячь все силы, и только после этого дверца поддалась, распахнувшись наружу. Я опустила взгляд и увидела ступеньку, с помощью которой можно было забраться внутрь. Но уже поставив ногу, не удержалась и оглянулась назад, почти сразу ахнув от вида здания, рядом с которым находилась.

Высокое, с колоннами, поддерживавшими свод, оно походило на старинный особняк. В огромных окнах светился свет. По каменной стене на северной стороне плелся тяжелый плющ. Несколько балконов украшали фигуры, отдаленно похожие на античные. С расстояния и в сером воздухе сумерек разглядеть все толком было почти невозможно. Но само здание поразило меня своей монументальностью.

— Мисс? — Сом подал мне руку, видимо, решив, что я жду от него внимания. Но я покачала головой и забралась в салон экипажа. Кучер захлопнул дверь и кивнул мне в окно.

— Трогаемся, мисс! — сообщил он мне прежде, чем забраться на козлы.

Я поняла, что все еще пребываю в какой-то прострации. Происходящее никак не укладывалось в голове, и мне захотелось снова ущипнуть себя, хотя, полагаю, результат был бы тот же.

Я в другом мире. В мире, где существует магия. Где люди делятся на хозяев, слуг и какое-то подобие рабов. Мне, к моему ужасу и отчаянию, выпала худшая из судеб, и я не знала, куда меня везут и что произойдет дальше. Но надеялась, что буду в состоянии повернуть свою жизнь к лучшему, когда освоюсь и что-то пойму в своей новой жизни, такой отличной от прежней.

*****

— Где она, я спрашиваю, где? — высокий мужчина в дорогом камзоле обвел раздраженным взглядом присутствующих за столом. Их было трое. Низко опустив головы, они, казалось, занимались тем, что с интересом рассматривали столешницу, а возвышавшийся над ними господин сжимал руки в кулаки, пытаясь удержать охватившую его отчаянную злость и не сорваться.

— Где она? — повторил он уже тише. Но его приглушенный голос заставил троих вздрогнуть почти одновременно. Тот, кто сидел в центре, решился и поднял голову, встретив пристальный и злой взгляд.

— Мы не знаем, господин, — еле слышно произнес он.

— Что? — обманчиво спокойно проговорил мужчина в камзоле. — И ты это заявляешь мне так спокойно?

— Мы и правда не знаем, господин, — еще тише произнес второй. Голос его походил на шелест листвы, гонимой ветром. Но человек в камзоле услышал и сдвинул брови.

— Как это могло произойти? Как вы ухитрились ее упустить, олухи? — он мог бы наградить их более лестными эпитетами, но пока сдерживался. Стоило разобраться в произошедшем. А выпускать свою ярость пока не хотелось. Тем более, она могла выйти из-под контроля. И тогда не миновать беды.

Нет, своих слуг он не жалел. Но вот привлекать к себе ненужное внимание не желал. Сейчас было не то время и не то место, чтобы быть заметным.

— Я не слышу ответ на свой вопрос! — холодно проговорил он.

— Мы не знаем, господин! — хором ответили мужчины и снова опустили головы, уставившись в стол.

— Во время перемещения произошел сбой, милорд, — наконец, после минуты молчания, долгой, как вечность, и тяжелой, как камни, подал голос третий мужчина. — И она исчезла.