- Ренур с дружками… - голос был слабым и подрагивал. 

Грозный высокий мужчина сильно сжал челюсти, и с размаху всадил топор в рыхлое бревно, служившее порой заменой уличной скамейки или вовсе выполняющего функцию колоды. 

- Он принудил тебя?.. – на отца было страшно смотреть. Сейчас в черноволосом мужчине проявлялись какие-то звериные черты. Те, которых я никогда в нем и не видела. 

- Нет. Попытался… меня спас…волкодлак, пап. И самое обидное, деревенские считают, что я вру. Потому что не видели его. Хотя он стоял ко мне так же близко как я вижу сейчас тебя! 

- Подожди, а ты как его увидела? Волкодлаки – твари Троп, их так просто не рассмотреть. Только если… Где твоя линза, Виталина? – он сузил глаза, ища на моем лице ответ на вопрос. Я устала встала и упрямо вздернула подбородок.

- Не знаю где. Потерялась. Пока они меня держали. 

Большие ладони сграбастали мои худенькие плечи в медвежьи объятия. 

- Девочка моя. Не пугай меня так, - грудь отца вибрировала от мощного голоса. – Я уже подумал, что придется убить паршивца. 

- Потом пришел староста, и обвинил меня во вранье, - всхлипнула. – Давай уедем отсюда, пап? Я больше не могу тут… среди этих…

- Тш-ш… Вита. Ты и сама далеко ли ушла от них? Выучила уже тот список трав, что я тебе приготовил? – он отстранил меня от себя и вопросительно поднял бровь. Я мучительно покраснела, признавая правоту отца. Вместо того, чтобы потратить время продуктивно, я просидела несколько часов просто пялясь в небо и страдая. Пусть даже и повод имелся, но труд – вот, что могло отвлечь. И учеба. Так у меня имелась хоть какая-то слабая надежда, что отец отпустит меня обучаться в соседний город. Там имелось небольшое писарское училище. Уверена, среди каменных домов или стеллажей с книгами я почувствую себя лучше. 

- Пап?

- М? 

- Что теперь будет? Они видели мой глаз и не оставят нас в покое, - я наслаждалась ощущением защищенности в руках отца. 

- Плохо, что видели, но с чего им тебя преследовать? Разве ты ведьма или отворяющая? Вот именно. Иди во двор, скотину накорми и коров запусти, они вернулись с пастбища. – Голос отца был твёрд и непреклонен. Как он не понимает, что деревенские нам теперь жизни не дадут?

Я лишь кивнула и тоскливо вздохнула. Для начала, пошла домой, ополоснулась в простом летнем душей, смывая противные чужие прикосновения. Вовсе не о таких мечтает нежное девичье сердце в восемнадцать лет… Вовсе не о них. Да и честно говоря, о любви я думала в последнюю очередь. Больше о том, как выбраться из этого болота, куда зачем-то нас загнал отец. 

Завела коров, пересчитала курей и гусей, пробежалась по двору, проверяя всё ли в порядке. Подмела мелкий мусор. Повседневные дела вытеснили плохие мысли. 

- Покушаем и ложись спать, доченька. А я поговорю со старостой… - отец поцеловал меня в лоб, тыкнувшись колючим подбородком. Еще одна его особенность – он брился каждое утро, что тоже отличало его от деревенских. Но своей привычке он не изменял.

- Пап, давай уедем? Продадим хозяйство и подадимся в город? Я обещаю, постараюсь сдать экзамены хорошо и поступлю в училище. Видеть не могу этих деревянных стен и недовольных лиц…

- Нет, малыш. В городе опасно, там… слишком много острых глаз, - папа присел на стул рядом со мной и вытащил из-за пазухи маленькую коробочку. – Тут запасная линза. Новая.

- Но пап… они же очень дорогие… Откуда?

- Тихо, малыш. Твоя безопасность прежде всего. Надевай, и постарайся больше не терять.

Большая ладонь заботливо прошлась по рыжей волне, немного запутавшись в кудрях. Этот день, наконец, закончился.