– Вообще-то у меня был вариант с орками, но ты не справилась, Хэлли, – вздохнул отец.

– А почему я не справилась, знаешь? Потому что зачарованная тобой лестовка не сработала! Или сработала не на везение, а наоборот! Как ты вообще продаешь их в своем магазине?

– Ну, клиенты иногда их возвращают… И ругаются… – пробормотал отец. – Я вообще давно хочу закрыть магазин амулетов – от него одни убытки да отрицательные эмоции.  

– Боюсь, я тоже принесу вам отрицательные эмоции, папа, – я вложила в голос максимальное количество яда. ­– Потому что я не выйду замуж за этого мерзкого, наглого, хитрого, бессовестного страхолюдина!    

– Выйдешь, милая, – покачал головой папа. – Потому что вряд ли ты знаешь, где до конца этого месяца достать тридцать тысяч гуналей!

– Тридцать тысяч гуналей? – ахнула я, поражаясь сумме долга. – Папа, ты что ешь не обычную еду, а золото?

– Ну, я же не дракон, – невозмутимо пожал плечами он. – Готовься к свадьбе, Хэлли. Туни хочет устроить пышное празднество, чтобы каждая собака в королевстве знала, что обычный леприкон женился на фэссарине и стал благородным фэссом.

И он закрыл дверь в мою комнату на замок прежде, чем в него полетел чугунный подсвечник в форме дракона. От удара о дверь у дракона отвалилась клыкастая голова, но мне совершенно не было его жаль!   

Чтоб его шиликун слопал! Вот уж не ожидала от батюшки такой подлости! Кажется, что знаешь родного человека, а он вдруг выкидывает такое, от чего у тебя волосы дыбом готовы встать.  

Впрочем, отец тоже глубоко заблуждается на мой счет, если думает, что я безропотно приму это глупое замужество!

Потому, вместо того, чтобы броситься на постель, рыдая о своей тоскливой судьбине, я с утроенной энергией забегала по своему покою.

Как он там сказал? Вряд ли я знаю, как достать до конца месяца тридцать тысяч гуналей?

А и правда, где их можно достать? За месяц такой суммы точно не заработаешь, да и занять не у кого!

Где? Где?

Думай, Хэлли! Думай, иначе быть тебе госпожой леприконихой.

Увы, умные мысли мою голову посещать не хотели. А хотелось как раз-таки броситься на кровать и разразиться горькими рыданиями. 

Удерживало только одно – я понимала, что сейчас это бесполезно и даже вредно.

В своих стремительных кругах по комнате я споткнулась об части драконьего подсвечника и ощутимо приложилась головой о дубовую дверь.

У-у-у, крылатый истукан, все-таки отомстил!

Хотя это как посмотреть, потому что от этого сотрясения мой мозг внезапно выдал удачную мысль. 

Нет, я не придумала, где достать денег! Зато придумала, как спросить совета у того, у кого его невозможно спросить.

При моем появлении на балконе верный папин ырка тут же угрожающе заклубился черным туманом.

– Да не буду я сбегать, не буду, – заверила его. – Пройдусь по саду – и все.

В нервном состоянии дриадам надо находиться как можно ближе к деревьям – это все знают. Потому препятствий ырка чинить мне не стал.

Выбор мой пал на тот самый тополь, с которым я обнималась перед тем, как узрела своего новоявленного женишка.

А теперь внимание! Слабонервных прошу удалиться!

Я уколола палец и капнула кровью прямо на часть узловатого корня, высовывающегося из земли, и пропела:

Дриадрья Праматерь, с сим древом ты меня соедини,

Хочу почувствовать ток жизни изнутри,

Душа моя, в стволе ты схоронись!

Разречье древное, приди, слиянье свершись!

Вдох – и зеленый вихрь закружил меня в своем беспорядочном мельтешении.

Выдох – и мои ноги стали корнями, тело – стволом, руки – ветками, а волосы – листвой старого тополя. Молодым дриадам категорически нельзя вселяться в деревья, потому что молодая душа может быстро загрубеть, задревенеть и там же и остаться…