Вдоль стены тянулись ровным рядом кабинки, размером буквально метр на метр, и закрывались они от внешнего окружения простой тканевой ширмой. Вода подавалась по самым обычным водопроводным трубам и открывалась таким же привычным краном. Я нагнулась над раковиной, ряд которых расположился по противоположную от душевых кабинок стену, мойки были просто прикреплены к ней, без каких-либо тумб и прочего. Сразу над ними висели небольшие круглые зеркала в деревянных рамах, смотреться в них было не очень удобно. Разумеется, о пенке для умывания не могло быть и речи, но на каждой раковине лежал квадратик мыла, надеюсь, местное гигиеническое средство не вызовет шелушения кожи. Составив лодочку из ладоней, я пихнула их под воду, чтобы набрать, и тут же отдёрнула.

– Холодная! – возмутила я.

– А ты чего хотела? Это драконова академия, здесь с тобой не будут нянчиться, как дома мамка с папкой. Скажи спасибо, что вообще попала сюда, – произнесла рядом какая-то старшекурсница.

М-да, что-то мне подсказывает, что в той двери напротив условия совсем другие. И водичка потеплее, и душевая получше. Ладно, потерпим, к несправедливости нам тоже не привыкать. Я вновь сложила ладони и умылась, холодно, но не критично. Представим, что просто сейчас лето и горячую воду отключили. Насовсем. Этакое длинное сезонное отключение.

А ведь лето здесь и впрямь вечное, я успела вчера прочесть это в книге по истории, что мне выдали для дополнительного чтения как иномирянке. Сезоны в Лаонерии не сменяют друг друга, как в родной России, и здесь нет ни зимы, ни осени, вечное лето. Спасибо хоть на этом, а то с таким отношением пришлось бы ещё учиться в неотапливаемых классах в трескучий мороз. И шубку бы выдали, как говорят дома, на «рыбьем меху». А у чешуйчатых, готова биться об заклад, при таком сценарии развития событий имелась бы непромерзающая чешуя. Им же по канону лишения противопоказаны.

А вот мыло оказалось неплохим, всю дорогу до комнаты я нюхала пальцы, они хранили приятный цветочный аромат. Я надела ту же форму, что и вчера, хотя у меня имеется ещё одна. Всем адептам на весь учебный год выдаётся одежда в двух комплектах, будь то форма учебная или спортивная, даже пижам и тех по две, которые у нас синего цвета, как и махровый халат. Впрочем, махровым его можно назвать с большой натяжкой, ворса там – кот наплакал, и редкий он, как драгоценные металлы.

Собравшись, мы отправились в столовую, она расположена в учебном корпусе и была единой для адептов всех курсов и стихий. В общем, народу было, как кильки в бочке на засолке. Столы стояли плотно друг к другу, они были небольшими, рассчитанными на четверых, но кое-где ребята сидели и вшестером, и даже ввосьмером, сдвинув столы вместе. Никакой вип-зоны для касты прекраснейших не наблюдалось, то ли чешуйчатые здесь не трапезничали, то ли за сей порог их привилегии не действовали. Спросить Ариану не успела, в глаза бросилась фигура Феликса Гартье, нашего старосты, который стоял с подносом на раздаче и брал себе какую-то еду. Поняв, что пялюсь на него дольше, чем полагается, быстро перевела взгляд и молниеносно об этом пожалела, ибо теперь в поле зрения возник белобрысый придурок.

Сегодня он был без своей косички, белоснежные волосы ниспадали на плечи чёрной рубашки, создавая несравненный контраст, явно играющий в его пользу, при этом парень мило улыбался какой-то сидящей рядом с ним молодой женщине, судя по всему, преподавательнице академии. Если бы не характер, его вполне можно было бы назвать симпатичным, но правильно говорят, внешность обманчива.