- Ты так думаешь? – свирепо ответила Вега, - я тебя просвещу, моя дорогая. Моя фамилия, я тебе её вчера называла. Ни о чём не говорит?

- Нет, - ответила Зарина.

- Мой отец, Зайнер Вентимилья – владелец новостной типографии, и, по совместительству, разводит почтовых птиц. Самых быстрых в стране. Я вчера тебе об этом рассказывала. В третий раз повторять не буду.

Люке показалось, что Зарина сейчас расплачется.

- Это значит, - безжалостно добивала её Вега, - что если ректор даже под таким давлением не согласиться избавиться от тебя, то одно моё слово отцу – и в газетах поднимется такой вой, что ты сама очень скоро отсюда съедешь, потому, что найти тебя не составит труда.

Вега блефовала. Если бы её отец на самом деле мог раздуть сенсацию из слов дочери, они с Люкой уже давно настучали бы на ректора и его обыкновение проводить со студентками слишком много времени. К сожалению, господину Вентимилье было необходимо опираться на доказательства, которых у подруг не было.   

Но этого не знала Зарина. Люке даже стало её жалко – на неё было больно смотреть. Их соседка несколько раз глубоко вздохнула, и тут же подняла обречённый взгляд.

- Хорошо. Я сниму иллюзию, но хочу взять с вас обещание, что вы не побежите докладывать, кого увидели.

- Это будем решать мы, а не ты, - прохладно ответила Вега, - ты не в том положении, чтобы ставить нам условия.

- Нет, это вы не в том положении, чтобы мне перечить, - в голосе Зарины прорезалась сталь, - не тешьте себя напрасными иллюзиями и будьте уверены: тот, кто побежит доносить на меня, будет брошен в темницу вместе со мной как мой подельник. Люди не так разборчивы, как вы думаете.

Она откинула волосы со спины на грудь, потянулась к застёжке цепочки на шее, на которой, видимо, и была завязана её неумелая иллюзия, и одним движением её сняла. Тут же её облик пошел рябью, но разительных изменений подруги не увидели. Волосы остались тем же классическим блондом; фигура, рост – всё осталось, как было. Изменилось только лицо, но Люка с Вегой уставились на него с суеверным ужасом, ведь они слишком хорошо знали, чьё это было лицо.

Перед ними стояла наследная принцесса Зирайна.  

Все трое молчали. Принцессу надлежало должным образом приветствовать, но девушки мялись. Слишком неуместным им казалось озвучивать лестные приветствия после того, как они её практически шантажировали, да ещё и прожили с ней в комнате сутки – это уже было грубым нарушением придворного этикета.  

Наконец-то принцесса отмерла и села на кровать.

- Этого мы не ожидали, верно?

- Нннет, - почему-то начала заикаться Люка.

Вега хранила молчание, пораженная. Насколько вспыльчивой и смелой в высказываниях она была, но всё равно понимала, что грубить наследной принцессе так, как это только что делала она, всё равно, что лишиться головы.

- Никто не ожидал, - пожала плечами Зирайна и вздохнула, - моя мама, королева Мирцалия, вышла замуж полтора года назад. Этот день я назвала бы началом краха нашей династии.

- Почивший король Альм – твой отец? Он был хорошим правителем, - Вега неотрывно смотрела на принцессу, и, как бы не звучали сейчас эти слова, Зирайна приняла их благосклонно – кивнула.

- Да, - грустно ответила она, - так и было. Пока Зенекис его не убил.

- Убил? – встревоженно переспросила Люка, - откуда ты знаешь? Все говорят, что Его Величество Альм погиб на охоте. Чтобы обвинять правящего короля Зенекиса в убийстве твоего отца, у тебя должны быть неопровержимые доказательства.

- Они у меня есть, - тихо ответила Зирайна, - я видела это собственными глазами. А потом он приставил нож к моему горлу и заставил маму принять его предложение. Так королём стал самый жестокий человек, которого я когда-либо видела. Власть захватил тиран, и никто не задал вопрос, как так получилось. Герцоги, графы, военные наместники… Все просто приняли это, как должное, боясь потерять свои тёплые места и важные титулы.