– А как вы считаете, Ростислав Александрович, ваш приятель и совладелец бизнеса мог просто бросить вас на произвол судьбы? – задала я провокационный вопрос.

– Иными словами, вы хотите сказать, что Костя по каким-то своим соображениям решил оставить меня одного разбираться с Проскурниковым? Ради того, чтобы еще какое-то время поваляться на пляжах Кубы? Нет, ну что вы! Костя – очень ответственный человек, он человек слова. Он прекрасно знал всю обстановку, которая сложилась с нашим проектом. Он понимал, что по возвращении необходимо будет, согласно договоренности, внести свою часть оплаты. А по вашим словам получается, что Костя взял и хладнокровно меня кинул! Нет, такого просто быть не может! Я в этом убежден. Мы с Костей знакомы еще со школьной скамьи, мы начинали свой бизнес с очень скромных сумм. И за все время нашего предпринимательства не было ни одного случая, когда бы между нами возникло бы какое-то недопонимание. Я уже даже не говорю о нечистоплотности в вопросах бизнеса. Я верю Косте!

Ростислав Пантелеймонов закончил свою эмоциональную речь и замолчал.

– Ладно, вы меня убедили. Но если Проскурников поставил вам практически ультиматум, то почему вы не обратитесь в правоохранительные органы с заявлением? – спросила я.

– Не понял… О каком заявлении вы говорите, Татьяна Александровна?

Ростислав удивленно посмотрел на меня.

– Как о каком? Ведь вы только что сами сказали, что этот делец, занимающийся сомнительным бизнесом, потребовал от вас открыть филиал «Академии» или вернуть ему всю сумму. Так? Открыть филиал вы не можете, вернуть всю сумму – тоже. Учитывая то, что Проскурников опасный тип – это ваши слова, – что он может вам сделать? Правильно, все что угодно, для того чтобы вернуть свои инвестиции в ваш проект. Стало быть, в заявлении так и следует написать, что вам угрожают, – объяснила я.

Пантелеймонов посмотрел на меня и медленно покачал головой:

– Татьяна Александровна, я ведь не несмышленый школьник. Я что же, не понимаю разве, что полиция не станет связываться с таким, как Проскурников? Более того, я уверен, что у него в полиции, прокуратуре, в Следственном комитете, в суде, да и вообще везде имеются «подвязки», «прихваты», «своя рука» и что-то еще в этом роде. И никто против него никогда не пойдет. Потому что себе дороже. Я же сказал, что его деятельность подпадает под Уголовный кодекс. А это означает, что Проскурников – обыкновенный бандит с большой дороги. Такой, как Проскурников, ни перед чем не остановится, для него убийства – это привычное дело. А вы говорите – обратиться в правоохранительные органы!

Ростислав Пантелеймонов обреченно махнул рукой.

– Позвольте вам заметить, Ростислав Александрович, что вы слишком преувеличиваете неуязвимость вашего инвестора Проскурникова и недооцениваете возможности правоохранительных органов. Поверьте, и таким, как Проскурников, предъявляют обвинения, и таких, как он, тоже сажают. Однако мне одно непонятно: зачем же вы и ваш приятель взяли деньги у Проскурникова? При такой его характеристике нужно было обходить такого человека десятой стороной, – сказала я.

– Теперь я уже и сам не рад знакомству с ним, – понурив голову, сказал Ростислав, – да и вообще… это ведь Костин знакомый, а не мой. Где он с ним познакомился, я не знаю, а Костя подробности не рассказывал. Ну я и подумал, что Проскурников – обычный предприниматель, без особого криминала. Еще и радовался, что у нас есть такой инвестор. Если бы знать все заранее!

– Да, если бы знать, где падать, то и соломку можно было бы подложить… Ладно, скажите мне, Ростислав Александрович, еще вот что. Вы упомянули, что Константин Владимирович вдруг загорелся идеей ехать отдыхать как раз в то время, когда необходимо было готовить к открытию филиал «Академии». И что вам не понравился его настрой. Поясните, как понимать эти ваши слова. Иными словами, состояние вашего партнера по бизнесу было каким-то необычным? Не таким, как всегда?