***

— Девушка, я же вам сказал, что не могу пропустить, — уставшим голосом отвечал на мои мольбы полицейский.

— Ну можно я зайду хоть на минуточку? Пожалуйста? — с отчаянным видом упрашивала охранника с глубоко впавшими тусклыми глазами.

— Нет, хватит уже каждый день сюда приходить! — взъерепенился он. А я аж от его бурной реакции отступила испуганно на шаг назад. Но немного молча постояв, и собрав всю храбрость в кулак, опять повторила попытку уговорить хмурого мужчину.

— Мистер, вы не могли бы хотя бы передать посылку от меня? Тут пирожки и бутерброды.

— Не могу, не положено, — буркнул полицейский.

А я упорно не уходила, и с тоской смотрела на неприступное кирпичное здание тюрьмы. Железные ворота, узкие окна с решетками, каменный забор с колючей проволокой навевали тоску и отчаяние. Тео сидел здесь. После того, как он выкрал Рэна из тюрьмы, чтобы отправить меня домой и убил его, все-таки даже статус ходящего за грань не помог, и Тео посадили за решетку.

Для того, чтобы освободить Рэна, Тео подкупил многих, заплатив им баснословные суммы. А охранники взяли деньги с удовольствием, ведь даже если их накажут, или посадят, большие деньги останутся их семьям, и им их хватит еще лет на двадцать.

Когда люди в черной форме из Центра контроля постучали в наш дом ранним утром и увели Тео, я больше не могла найти себе место. Я пыталась прорваться на свидание с любимым, но ничего не получилось. Хотела добраться до начальника тюрьмы — не пустили. А я ведь совершенно никого не знала в этом мире, и понятие не имела к кому обратиться за помощью. Вот и околачивалась каждый день у стен тюрьмы, надеясь увидеть хоть краем глаза любимого или передать ему еды. Я подолгу топталась возле входа, и меня уже все охранники узнавали. Дома делать мне было нечего, там не было Тео. Тоска и одиночество накрывали с головой, укутывая в тяжелое одеяло безысходности, не давая дышать полной грудью.

— Ладно, — буркнул охранник. — Давай сюда свой кулек. — И протянул ко мне руку.

Я вспыхнула от радости и отдала мужчине помятый пакет. Он воровато оглянулся, проверяя, никто ли его не видел, и спрятал сверток у себя за пазухой.

— Спасибо! — чуть не завизжала от благодарности.

— Эй, тихо-тихо, дура, от твоих воплей меня засекут и накажут, и тогда тебе больше никто не поможет.

Я тут же горячечно заговорила вполголоса:

— Мистер полицейский, спасибо большое! — и достала из сумочки кошелек, с намерением дать мужчине деньги в знак благодарности.

— Ты чего? — он аж отшатнулся от меня, и вытянул руку вперед, как будто я ему собираюсь скорпиона дать, а не купюры. — Уходи сейчас же! — шикнул на меня полицейский, а я радостно улыбнулась и, еще раз его поблагодарив, убежала домой.

***

— Кари, — протянула задумчиво Лия, расположившись на полу в гостиной с нашим Тео доме. — Ты не знаешь, можно ли купить место на кладбище или в крематории?

Я опешила и уставилась на Лию.

— Ты чего? О чем ты?

— Я хочу, чтобы у меня было какое-то место, куда можно ходить и поминать Ирвина. Ты понимаешь, мне нужно куда-то приносить цветы.

На глазах подруги выступили слезы, и прозрачной струйкой безудержно потекли по щекам. Я подошла к ней и обняла за плечи, сев подле нее. Я смотрела на колышущиеся от слабого весеннего ветерка золотистые шторы. За окном уже садилось кроваво-красное солнце, и в сумраке начали зажигаться первые фонари.

— Лия... — сделала паузу, пытаясь подобрать правильные слова. — Ирвин у тебя всегда в сердце. Был и будет.

— У меня в сердце установлена надгробная плита, — тихо сказала подруга.