— Кармелла Алетт, — повторил Родерик, запуская еще одну бабочку.

Та неловко вспорхнула с ладони, завалившись на бок, долго крутилась над картой, будто подхваченный ветром листок, а потом опустилась на императорский дворец и подернулась коричневой дымкой, как и предыдущая.

***

Моррен явился через пару минут, когда Родерик едва успел одеться. Собранный, мрачный и застегнутый на все пуговицы до самого горла, некромант возник в дверном проеме бесшумно, как сама смерть.

— Кто-то умер? — поинтересовался он.

— Почти. Кармелла Алетт, — произнес Родерик в который раз, и бабочка, слетев с его ладони, покружила над картой и плюхнулась вниз, распластав безжизненные крылья.

— Ты вызвал меня ни свет, ни заря, чтобы сообщить, что твоя потенциальная теща прихворала? — с каменным лицом уточнил Моррен.

— В императорском дворце полном целителей?

Моррен придирчиво окинул взглядом пол, вздохнул, а потом уселся на него, скрестив ноги.

— Уйди, — приказал он Родерику, закрывая глаза. — Или хотя бы не пялься.

— Кармелла Алетт, — шепотом напомнил он. — Назойливая блондинка…

— Да помню я ее, — ответил Моррен, не открывая глаз, и, сложив пальцы в знак, глубоко вдохнул.

Родерик опомнился и, отведя взгляд, как и просил некромант, уставился на карту. Ему так хотелось обрадовать Арнеллу этим утром, он и сам наивно понадеялся, что поисковик обнаружит ее отца. А вместо этого узнал, что и ее мать на краю гибели.

— Вижу, — сказал Моррен. — И правда, одной ногой там.

Тряхнув головой, так что белые волосы рассыпались по плечам, Моррен гибко поднялся без помощи рук.

— Она во дворце уже три дня, — задумчиво сказал Родерик. — Пошел четвертый. И я не могу взять в толк, чем она заслужила немилость императора…

— Шутишь? — искренне удивился Моррен. — Она невыносима, к тому же не затыкается! За три дня она наверняка наболтала на три смертные казни и еще сверху немного плетей.

— Если бы она надерзила, император убил бы ее мгновенно. Нет, тут что-то другое… — возразил Родерик. — Кармелла Алетт пустышка. Без гроша в кармане. Единственная ее ценность — это дочь. Понимаешь?

— Боишься за Арнеллу? Но ее судьбу мать все равно решать не вправе, — ответил Моррен. — Хоть она и пыталась запечатать дочку. В каком-то смысле дамочка была права. Запечатали бы еще до Лабиринта, выдали замуж и жили бы себе припеваючи. Правда, ты бы остался без огня, и тогда не факт, что мы бы активировали сердце хаоса, и, скорее всего, он бы уже был здесь вместе с королевой…

— Императору от нее что-то надо, — перебил Родерик его рассуждения. — Раз уж он пригласил ее к себе. И если это не Арнелла, то что?

— Возможно, у императора окончательно съехала крыша, — равнодушно предположил Моррен, — и он просто наслаждается страданиями других людей. Абсолютная власть развращает. Император уже очень давно пустил корни в трон, и, между нами говоря, этот старый пень давно пора выкорчевать.

— Я поеду во дворец.

— И что ты скажешь? Подайте мне Кармеллу Алетт? Тебя пошлют очень далеко и будут правы. Ты ей вообще кто? Человек, который обесчестил ее дочь.

— Я мастер огня. Император вынужден со мной считаться, — напомнил Родерик.

— Значит, не пошлет, а скажет вежливо, мол, госпожа Алетт не желает вас видеть, — пожал плечами Моррен. — Суть не меняется.

— А если сказать прямо, что я знаю, что Кармелле плохо…

— В лучшем случае ей даруют быструю смерть, — безжалостно ответил Моррен. — Во дворце постоянно происходят несчастные случаи: там падают с лестниц, тонут в ванных и давятся на пирах куда чаще, чем где бы то ни было. Быстрая смерть — не такой уж плохой вариант. Лучше, чем пытки.