Видимо, этот балл, снятый ни за что, стал последней каплей. Мной овладела спортивная злость.

– Да уж… – протянул Фалько, виновато глянув на меня. – А что ты успела натворить?

– Пока ничего, – ответила я.

Но еще успею.

***

В аудитории уже собирался народ, и нас с Фалько встретили смешками и глумливыми шуточками.

– Фалько завел себе подружку? – спросил белобрысый парень, сидящий в углу за последней партой. – Или дама свободна?

– Бросай рыжего, садись ко мне, – осклабился еще один с задних рядов. – Можно сразу на коленки.

– Это что, та самая тень? – донесся взволнованный шепот.

Мельком оглядев аудиторию, я заметила, что парней вдвое больше, и все пялились на меня.

– В какой комнате ты живешь? – спросил еще один блондин, разглядывая меня с липким интересом. – Я бы заглянул…

– В башне Альваро, – ответила я. Толку скрывать?

Но такой реакции я никак не ожидала. Я будто произнесла чарослово: все парни как по команде потеряли ко мне интерес – сразу вспомнили об уроках, зашуршали тетрадями, уткнулись в учебники. Я недоверчиво улыбнулась и опустилась за парту рядом с Фалько. Я-то боялась, что надо мной будут смеяться или того хуже – стыдить.

– Ты живешь в башне Себастиана Альваро? – прошептала рыжая девушка, обернувшись ко мне с первой парты, и в ее зеленых глазах горел чистый восторг.

– Да, – подтвердила я.

– Ва-а-ау, – с придыханием протянула она. – Я Лекса. Может, я как-нибудь загляну к тебе в гости? Поболтаем, накрасим ногти, устроим пижамную вечеринку…

Я пожала протянутую руку с алыми коготками.

Жаль, у Бастиана нет пижамы. Его манера разгуливать по утрам в трусах выбила меня из колеи.

– Доброе утро, студенты! – донеслось от двери. – Где наша новенькая из Сумерек? – невысокая женщина с темными волосами, убранными от круглого лица ободком, нашла меня взглядом.

– Мэдерли Эванс, – представилась я, поднявшись.

– Я профессор Понки, садись. Рада приветствовать тебя среди юных чаров нашей академии. Сегодня мы продолжаем знакомство с ночной флорой, – взяв мел, профессор повернулась к большой прямоугольной доске. – Итак, ярчайший представитель семейства ходячих – гуляка. Пушистые листья, толстые полые стебли, – перечисляла она, схематично зарисовывая растение. – Ложноножки ядовиты и используются гулякой для защиты от грызунов.

Я знала это растение. Оно получило свое название за способность передвигаться с места на место.

– Кто-нибудь хочет что-то добавить? – предложила профессор Понки, обведя взглядом аудиторию. – Да, Мэдерли, говори, – подбодрила она, когда я подняла руку.

– Листья гуляки, если их высушить и перетереть, можно использовать как специи, – сказала я. – В супах и с тушеным мясом. Придает легкую кислинку и запах дыма.

За моей спиной послышались сдавленные смешки, а профессор Понки подошла к кафедре и заглянула в учебник.

– Ты уверена, Мэдерли? – переспросила она, подняв на меня глаза. – А как же ядовитые ложноножки? Не окажется ли эта приправа… эмм… отравой?

– Нет, – сказала я, уже жалея, что влезла. – Никто не умер.

Смех стал громче.

– Тишина, – потребовала профессор Понки. – Итак, гуляка любит почву, богатую органическими соединениями, и легко может переносить засуху, запасая влагу в стебле. Размножается почкованием. Мэдерли, – обратилась она ко мне. – Прости мое досужее любопытство, но как вы в Сумерках собираете травы? Насколько мне известно, ореол обитания того же гуляки находится за ночной границей. А пересекать ее очень опасно!

– Не очень, – возразила я. – Башня бьет в ночь метров на двести, ближе твари обычно не подходят. А гуляку можно подманить. Берешь кость, лучше овечью, привязываешь на веревку, бросаешь подальше, а через пару часов тянешь назад. Иногда, конечно, впустую. Или же кость вовсе сожрут вместе с веревкой. Но, скажем, раз из пяти можно получить гуляку. А крупного растения хватает надолго.