— Собирайся! В дороге немного покемаришь. Автобус уже ждет! — поторопила Шейлана.

— Эм… А расписание, объяснения, занятия физикой? И ничего, что я как бы не врач? Даже близко не медсестра? — окончательно растерялась я.

— Не переживай! Раз обещали — выполним непременно! Медсестрой сделаем в процессе. Расписание запишешь по пути. Инструктаж получишь между схватками. Мы тут и не такое сотворяли… Или вытворяли… Не знаю, как уж правильно по-зейлендски, — спокойно парировала скандрина. — А сейчас одевайся уже. Автобус у ворот. Айливерт скомандовал — значит надо ехать. Отец не любит дважды приказывать. Он от этого… эм… расстраивается. И мгновенно расстраивает всех остальных.

— У каких ворот? Какой еще автобус? И почему я? — затараторила я в спину Шейлане — она уже почти скрылась за дверью.

Скандрина грациозно обернулась, задорно подмигнула и бросила через плечо:

— Ты помощница моего брата. Тебе надо пройти боевое крещение. Ну и вообще… Димар так решил.

Последняя фраза прозвучала так, словно начальник решал все на свете, распоряжался в своей вотчине как царь и бог. Даром, что он даже не ректор. Я постояла посредине комнаты, комкая в руках знакомую одежду — серые спортивные лосины и голубую трикотажную блузку.

— Гульнара-а! Женщина-физик! Выходи уже! Мы ждем только тебя! — донесся из окна оклик Димара. Я вздохнула и быстро оделась. М-да… Не Медицинская Академия, а филиал желтого дома. Выездной, к тому же, судя по последним событиям.

Куда именно мы так срочно отправляемся, узнаю, видимо, сильно позже. По дороге, если очень повезет. Если не подфартит — то уже на родах. Что мне там делать, выясню на месте. Единственное, что пока приходило в голову: отвлекать рожениц законами физики. При рассказе, как электрон превращается в волну, всего лишь потому, что его фотографируют, любая забудет о схватках и потугах. Будет думать лишь об одном — чтобы я поскорее замолчала…

На этой веселой и оптимистичной ноте я зашнуровала любимые кроссовки — они обнаружились в нижнем ящике гардероба — и поспешила выйти.

Димар снаружи не переставал поторапливать так, что шкафы в комнате жалобно скрипели, а кран в ванной подозрительно гудел.

В коридоре творилось невообразимое. Только теперь я отчетливо уяснила — почему студенческие группы, что занимаются по одной программе, кто-то нарек словом «потоки». На меня мчался бурный поток учащихся. Конечно, Димар с Айливертом выглядели среди них, как атланты возле баскетболистов. Зато я напоминала ящерку, по ошибке брошенную в бассейн с аллигаторами.

Скандров и мрагулов — знаменитых варваров перекрестий — я узнала по описанию начальника сразу же. И даже поняла, почему одежда мрагулов «женоподобная», «практически бабские шмотки». Эта раса носила шорты-юбки с самыми обычными, почти земными футболками. Истлы с хищными остроносыми лицами и львиными гривами выделялись тоже. Таллины наряжались, как буддийские монахи: в балахоны-туники и мешковатые брюки. Эти гуманоиды с кожей-корой и волосами, похожими на металлическую проволоку, выглядели долговязыми и нескладными. Самыми безобидными казались сальфы — напоминали фейри из земных мифов. Одевались непременно в шелковые рубашки и классические брюки. На «пеньков» леплеров я смотреть не рисковала, только косилась — и то с прищуром. Низкорослые по сравнению с остальными студенты — всего-навсего на голову выше меня — наряжались так, будто планировали подрабатывать ночными витринами. Все, что на них не блестело, то сверкало, все, что не пестрело, било по глазам. Каждый напоминал живую палитру из ярких, несочетаемых цветов и оттенков, с пятью-семью ремнями в придачу. Разного цвета аксессуары венчали к тому же светящиеся пряжки. Краски венецианского карнавала меркли по сравнению с палитрой одежды леплеров.