Да. 
Меж тем Хельга, о которой все забыли, уплетая свой ужин с преотличным аппетитом, потянула вожака за рукав, и, дожевывая кусочек хлеба, поинтересовалась:
- А почему нельзя в академии носить украшения? 
Один из прихвостней, сверкнув черными глазами, всего лишь сделал легкий пасс рукой, и цепочка на шее Хельги словно ожила, крепко обвила ее горло, и девушка, слегка придушенная, закашлялась, краснея. 
- Вот почему, - зло выплюнул техномаг, тряхнув пальцами и отпуская украшение из-под своей власти. – И она не порвется, если я стану тебя ею душить. Даже не рассчитывай на это.
У него было тонкое лицо с острыми, нервными чертами, озлобленный взгляд и плотно сжатые тонкие губы. Дар его был самый слабый из всей компании, и поэтому, вероятно, ему пришлось стать техномагом. Искусством этим он овладел вполне прилично, но ущемленная гордость никуда не делась. Он ненавидел себя и стыдился своего выбора, и эти тяжелые чувства накладывали отпечаток на его черты, неподъемной ношей давили на его худые плечи, отражались каждый миг в глазах. 
- Но плащи, - хрипела неугомонная Хельга, потирая красный след на шее, оставленный золотом. – Техноброня…
- А она в академии запрещена, - пропел неприятным голосом вожак, посмеиваясь. 
- Почему? – не унималась Хельга.
- Чтобы не передрались, - страшно блеснув глазами, ответил вожак. – Защита в беззащитности. Длина плаща помогает оценить уровень владения техномагией, силу. Кто ж нападет на техномага, не зная длины его плаща? 
Когда с едой было покончено, Уна поднялась с места, и рядом тут же, как чертик из табакерки, материализовалась Дама Игрейна. Поигрывая своим стеком, все так же легкомысленно и откровенно одетая, она показалась Уне еще гаже и еще страшнее. 
- Магистр Аргент ждет вас! – напомнила она Уне, щуря свои хитрые глаза. 
Странно, но молодые люди, сидящие за столом, никак не отреагировали на ее бесстыдно выставленную напоказ грудь, на ее ноги, обтянутые шелковыми чулками. Напротив – они ниже склонили головы, словно избегая лишний раз глянуть в сторону разодетой, как куртизанка, наставницы.
- Где располагается его кабинет? Я не уверена, что смогу найти его… - произнесла Уна.
- О, это просто. Вам нужно пройти в северное крыло, - Дама Игрейна улыбалась, пожалуй, чересчур доброжелательно. – Спуститься в холл и пройти по коридору направо. Только не задерживайтесь слишком долго. Помните – в восемь в своей комнате!
Дама Игрейна еще раз улыбнулась, звонко щелкнула пальцами – так, словно дрессировала комнатных милых собачек и теперь подавала им команду, - и студенты молча встали из-за стола и так же молча покинули столовую. Это, по-видимому, означало, что никто с Уной возиться не станет, провожатого ей не выдадут, и найти кабинет ректора ей придется самой. 
***
Нужный ей коридор Уна без особого труда. В холле, в самом центре, на натертом до блеска полу, был установлен огромный глобус, и рядом с ним – компас, старинный, большой. Он уверенно указывал на север - в темный проход, - и Уна осторожно ступила в тревожную темноту. 
Звук ее шагов гулко отдавался от стен, катился впереди нее, тревожа тишину, и с каждым мгновением Уна понимала, что что-то не так в этом темном, прохладном коридоре, уводящем ее все дальше от залитого светом золотых свечей роскошного холла. 
Располагающиеся по обеим сторонам коридора помещения были заперты – Уна покрутила ручку одной из этих дверей, потемневшей от времени, но та не поддалась, не отворилась. Чем дальше Уна шла, тем становилось холоднее и темнее, свечи в подсвечниках почти совсем оплыли и их золотой свет почти не разгонял мрак. Один из подсвечников и вовсе был густо оплетен пыльной паутиной, вместо свечей там красовался оплывший воск бесформенными запыленными потеками.