– Я об этом не думала.

– Так подумай. Мы все разные, и любим по-разному, и выглядит это по-разному… есть люди, которые приносят избраннице под окно корзины с розами, а есть те, кто смотрит на девушку и предлагает одеться, чтобы она не замерзла. Кто-то дарит бриллианты, пуская пыль в глаза, а кто-то не подарит золота, нет у человека на это денег. Но встанет ночью к ребенку, принесет тебе воды, когда ты заболеешь… Мы разные, Сели! Нельзя всех стричь под одну гребенку, кстати, не самую ровную, а потом удивляться, что все не так. Конечно, не так!

– Ты стала мудрой, Анни.

– Сели, ты говоришь глупости.

– В кои-то веки?

– Конечно! Подумай сама, вы с Линдой набиваете свои шишки самостоятельно, а я – на чужом опыте.

И в доказательство Анни помахала новой книжкой, которую ей привезла Селия.

– Розабелинда?

– Ага… хорошо пишет!

– О чем?

– Я этот роман еще не читала.

– А прошлый?

– О том, как несчастный граф влюбился в инистую деву.

– Извращенец. Он себе ничего не отморозил?

– Она потом растаяла…

– В процессе? Мм… любви?

– И оказалась огненной.

– Отмерзло или поджарилось – неважно, но детей там точно не будет.

– Язва ты, Сели, все опошлишь!

– На том стоим, – согласилась подруга. Возвращался Грон, и приступ откровенности следовало прекращать. – Ну что? Ждем?

Анни коснулась кошелечка. Открыла, посмотрела на лист бумаги.

– Можно не ждать. Готово?

– Да.

– Тогда я начинаю напитывать линии.

– Валяй.

Селия отошла в сторонку, чтобы не мешать. Огненная и водная магии антагонисты. Они способны работать вместе, но не слишком долго. А если речь идет о том, чтобы напитать магией символ, Селии лучше не мешаться у Анны-Лизы под ногами. Куда ей, с ее пятью единицами? И конфликт сил может случиться… ждем!

Линии треугольника и руны в нем начинали медленно светиться, пульсировать, и в такт им зашумели горы.

Дрогнули.

Загудели протяжно и насмешливо.

Нахальные девчонки!

Но… дорогу все же открыли.

Не кабинет.

Каминная. Небольшая, роскошно отделанная комната. Как легко догадаться, громадный камин, облицованный не модным мрамором и не пафосными фарфоровыми изразцами, а солнечным камнем – авантюрином. Золотисто-рыжим, уютным, очень теплым и домашним, Искры пламени отражаются от камня, и камин словно окутывает теплое облачко золотистого сияния. Уютное, спокойное и бережное.

Не ранящее глаза, не раздражающее, а очень домашнее. Теплое и ласковое.

Светло-коричневые тона обивки кресел и дивана, темно-коричневый паркет и такой же здоровущий пушистый ковер, бежевые стены и бежевые же шторы.

Очень уютная комната. Очень мужская.

Далларен сюда вписывался идеально. Простой серый костюм, темные в свете камина волосы стянуты лентой в недлинный хвост, в руках бокал с вином.

Рональд же выбивался из стиля комнаты, как попугай в зале суда. Ярко-алый костюм дополнялся ядовито-зеленой рубашкой и фиолетовыми чулками. Фиолетовые кружева и ярко-зеленые сапоги из кожи неведомой ящерицы удачно гармонировали со всей остальной одеждой. А громадный бант, стянувший волосы мужчины, был для разнообразия голубым. Захотелось.

Любой модельер, увидев сие безумное сочетание цветов, взвыл бы от ужаса и помчался убивать святотатца. Или – вербовать в модные кутюрье. Но мужчины были далеки от мира моды.

Далларен своего гостя разглядывал весьма доброжелательно. Рональд поклонился, отчего у императора даже слегка в глазах зарябило – стразы, стразы…

– Ваше императорское…

– Рональд, не зли меня.

– Слушаюсь, государь, – Рональд послушно расположился в предложенном кресле и потянулся к бокалу с вином. Легким, ежевичным.