– Как видите, – нехотя ответила она, потом добавила: – «Отверженные» Гюго.

– Интересно бы почитать. Сам недавно был отверженным.

– Вы, кажется, пришли проведать больного? – Она оживилась, в глазах мелькнула искорка смеха.

– Я передумал!

– Ха-ха-ха! – колокольчиком зазвенел ее голос. – Вы всегда так быстро меняете планы? – сквозь смех спросила она.

– В зависимости от боевой обстановки, – нашелся капитан.

Она внимательно посмотрела ему в глаза. Теперь, когда он находился рядом, она рассмотрела, что у него коротко стриженные темно-русые волосы. Большие глаза, очень чистые и светлые, волевой подбородок. Общую картину, по ее мнению, портил великоватый нос, придававший лицу некоторую угловатость. Загорелая кожа, энергичные движения – все вызывало у нее симпатию и неясное волнение, чего раньше она никогда не испытывала.

Он спрашивал еще о чем-то, пытаясь втянуть ее в разговор, возможно, она и отвечала, но в тот момент он, тоже взволнованный, кроме прелестных голубых глаз, красивого рисунка губ и ровных белых зубов, ничего не видел и ничего не осознавал. Словно наваждение какое-то. Откуда-то издалека до него донеслось:

– Я вижу, вас надо проводить к больному. Сами вы дороги не найдете.

Она встала, подошла к двери и открыла ее:

– Пойдемте!

Только теперь капитан окончательно очнулся. Он нехотя поднялся и пошел за товарищами в палату.

Вскоре все трое вернулись в приемный покой. Капитан снова подошел к девушке:

– А все-таки, может, ты дашь мне эту книгу? Я читаю очень быстро, правда…

Она мгновенно подобралась, лицо стало серьезным и строгим.

– Мы что же, с вами стали уже на «ты»? – последовал встречный вопрос. В голосе слышалась ирония.

– Извините, постараюсь исправиться, – спохватился он. – Но все-таки, может, дадите мне книгу?

– Не могу, она не моя.

Она решила, что капитан, выпрашивая книгу, ищет предлог для повторного визита. А встреча с книгой для нее в этот период была просто наслаждением, а тут еще «Отверженные» Виктора Гюго. Отдавать ее очень не хотелось.

– Когда вам ее вернуть? – спросил он, бесцеремонно забирая книгу со стола.

Она уступила.

– Вернете хозяйке – нашей медсестре Вере.

– Нет. Хочу вернуть только вам!

И они быстро покинули медчасть.

«Уж эти мне гвардейцы!» – подумала она. Тут же вспомнила, что не далее как вчера в лабораторию прибежала медсестра Тамара Лескова и прямо с порога заявила: «Мария, к нам сразу два истребительных полка прибыло. А один из них гвардейский». Занятая своими делами после очередной бессонной ночи, она не проявила к этому сообщению никакого интереса: мало ли кто там прибыл – гвардейцы или кто еще. Ей-то какая разница. Расстроенная неурядицами из-за начальника санчасти, она быстро забыла об этих гвардейцах, и вот теперь они сами напомнили о себе.

Задумчиво глядя вслед ушедшим, она подумала, что, пожалуй, этого капитана не так-то просто огорчить. Эта самоуверенность…

Было в нем еще что-то такое, чего сразу она не могла объяснить. Сказать, что он хорошо знает, чего хочет от жизни, – значит, сказать не все; точнее было бы так – приняв решение, он выполняет его неуклонно. Упрямый, видно, товарищ…

Вряд ли все это она осознала в тот вечер; просто интуитивно почувствовала наличие в нем тех черт, которые отсутствовали у нее самой; но в одном она не сомневалась – в этом человеке ощущалась сильная воля, привычка навязывать ее другим, и отсюда эта всепобеждающая самоуверенность. А на его фразу «недавно тоже был отверженным» она как-то не обратила тогда внимания.

На следующий день Тамара Лескова пошла под вечер на пляж и вернулась оттуда довольно поздно. Проходя мимо Марии, она небрежно бросила: «Купалась с твоим капитаном. Все выспрашивал о тебе: кто такая, откуда, замужем ли». Мария вопросительно на нее посмотрела, но Тамара ее успокоила: «Не бойся, сказала, что не замужем», – и пошла к себе в комнату. «Больно надо», – бросила ей вслед Мария, но Тамара ее уже не слышала.