Сказалась рабочая закалка, полученная им в ФЗУ и на заводе.

Постепенно, по мере того как рос счет сбитых им самолетов, росла и его уверенность в себе, в правильности выбранной им солдатской философии.

…Паскеев стоял от всех в стороне. Едва Покрышкин приблизился, как он бросился к нему и начал что-то торопливо объяснять. Но Саша ничего не слышал: от одного вида этого человека, его бегающих глаз, суетливых движений, душила такая ярость, что он изо всех сил сдерживался, чтобы не бросить в глаза: трус, подлец, и пристрелить его на месте. Лишь бегающие на скулах желваки выдавали его состояние.

Подошел командир полка, и Покрышкин отвлекся: пришлось доложить о вылете, о потерях. Исаев молча выслушал и уже на ходу бросил: «Ладно, разберемся. Готовь к вылету новую группу».

Вот так. Столько времени готовил эскадрилью на Каспии к групповым боям, и в один миг все пошло насмарку. Козлов, Голубев… Не укладывалось в голове, что их уже нет. В памяти всплыли события, связанные с Голубевым, симпатичным здоровяком, с которым вместе пришлось столько пережить.

В начале сорок второго полк участвовал в штурмовках вражеских войск в районе Сальска, Тихорецка и переправ через Маныч. Александр только что вернулся из-под Орехова, где был сбит немцами. Свой полк он нашел под Ростовом. Тогда командир полка Иванов предложил ему подлечиться, а потом заняться подготовкой молодых летчиков. Из них создали эскадрилью, во главе поставили Крюкова, Покрышкина к нему заместителем, для обучения дали десять стареньких «И-16».

Среди этой группы своей хваткой сразу выделились Вербицкий, Науменко, Мочалов, Бережной и Голубев. Новая эскадрилья занялась штурмовкой станций и эшелонов противника.

Уже в июле сорок второго новый командир полка Исаев поручил Александру заняться подготовкой очередного пополнения – группы молодых летчиков, прибывших в полк после окончания Сталинградской летной школы.

В начале сентября Покрышкин с Голубевым на полуторке отправились в станицу Шкуринскую.

..Было солнечное утро. Возле штабной землянки построились молодые пилоты. Спустя минуту из землянки вышел Покрышкин с сердитым выражением лица и, пробурчав: «Опять вас, слабаков, на мою шею повесили», – начал опрос: кто где служил, что кончал, сколько часов налетал. Выслушав всех, он почесал затылок, потом изрек:

– Да-а, с полетами у вас негусто. Летать надо больше. Запомните – самое главное оружие летчика-истребителя – техника пилотирования. Потом тактика, стрельба и так далее. Понятно? Кто назначен в первую эскадрилью?

– Я, – вперед шагнул худенький Василий Островский.

– Один? Ясно. Голубев, – обратился он к рослому здоровяку, появившемуся из землянки, – познакомься, вот к нам в первую прибыл новичок.

Потом повернулся к строю:

– В общем, так: сейчас я лечу за учебным самолетом. Летать будем настолько интенсивно, насколько позволят нам немцы, которые пылят вон на той стороне Дона. – Он показал на запад рукой: – Учитесь крутить головой, крутить до тех пор, пока не выключил мотор. Да и на земле смотреть, иначе убьют. Вот так на фронте. Ясно?

– Ясно, – нестройно ответили летчики.

– Если ясно, свободны. – Покрышкин повернулся и, не глядя ни на кого, ушел опять в землянку.

Летчики двинулись в свою. Встретив по пути техника, они поинтересовались:

– Кто этот сердитый капитан?

– Покрышкин, заместитель командира первой эскадрильи, – охотно объяснил техник. – Он сейчас все начальство: командир полка не летает, командиры двух эскадрилий в командировке, вот он и заворачивает всей войной в полку.