Наконец, очевидно, приняв для себя какое-то только одной ей понятное решение, Мими кивнула и сказала:

– Ы!

– Это означает согласие? – на всякий случай решил уточнить я.

– Ы! – настойчиво повторила Мими и потеряла ко мне интерес, переключившись на чашу с рыбой. Заключалось это в том, что она, пьяно покачиваясь, бродила вокруг ритуального круга и, хищно раздувая ноздри, принюхивалась к чаше с дохлой рыбой.

– Ты вилы взял? – тут же влез Моня, бросая на неё опасливые взгляды.

– Какие там вилы! – возмутился я, – чёртов Енох сбежал, сбросив на меня Мими.

– Кто бы сомневался, – ядовито хихикнул Моня.

– Между прочим, я бы попросил! – возмущённо проревел Енох, появляясь прямо из воздуха. – И за спиной обсуждать – это признак невоспитанности…

– Енох, – мстительно перебил я его словоизлияния. – Проведи Мими инструктаж, как тут у нас и что. Теперь мы с Моней сходим за вилами. И не отходи отсюда никуда!

Моня довольно захохотал, Енох что-то сварливо пробурчал, что, очевидно, означало крайнюю степень негодования, но я его слушать не стал, ибо это будет надолго.

Мы с Моней вернулись в деревню.

– Здесь все дома пустые, – пояснил я ему. – Люди исчезли, скот с хлевов исчез. Даже следов на земле нету. Только еда в печи горячая осталась и сено свежее в хлеву.

– Этого не может быть, – растерянно вякнул Моня.

– Согласен, – подтвердил я, – но это именно так и есть.

– Они не могли просто взять и испариться.

– Да? – я аж остановился и скептически посмотрел на Моню, – тогда что здесь произошло, по-твоему?

– Ну, я не знаю, – дипломатично увильнул Моня, – ты у нас главный, ты и решай.

– А на что оно мне? – задал резонный вопрос я.

– А зачем ты тогда всё это затеял?

– Возьму вилы, заберу чашу и камни и свалю отсюда.

– А Гудкову что скажешь?

– Ну… что они мертвы… – пожал плечами я.

– И он сразу же возьмёт и тебе поверит, да? – язвительно хмыкнул Моня.

Меня аж досада взяла. Как ни крути, а он прав, Гудков мне не поверит. Более того, зная Зубатова, вполне могу допустить, что эти убийства могут повесить и на меня. А если и не сами убийства, так то, что бросил трупы здесь.

Чёрт! Куда не кинь – всюду засада.

И что делать?

Решение возникло, как ни странно, в момент, когда я выбирал вилы среди наваленных скопом инструментов в одном из сараев.

– Вот эти бери! – одобрил мой выбор Моня, – у них ручка длиннее и крепче.

Я взял вилы и, на всякий случай прихватил топор.

И тут появилась Мими.

Сонно щурясь на солнце, она подошла к нам почти вплотную, так, что Моня, тоненько взвизгнув, растворился в воздухе.

И этот гад бросил.

– Ну, что тебе? – нелюбезно спросил я. Спросил, внутренне замирая. Но подавать вид, что я опасаюсь, было неправильно. Нужно сразу продемонстрировать, кто в стае главный, иначе пойдет разброд и шатание, а я этого допустить не могу.

– Ы! – сказала Мими.

– Я тебя не понимаю, – пожал плечами я.

– Ы! – настойчиво повторила Мими и поманила меня пальчиком.

Ну ладно, пойдём поглядим.

Я вышел со двора на улицу. Мими пошла вперёд, а я опять поплёлся следом.

На окраине деревни она показала на слабо накатанную дорогу:

– Ы! – сказала она и показала пальцем куда-то вдаль.

Я посмотрел в ту сторону. Но сколько я бы не прищуривался, проклятое солнце слепило глаза и рассмотреть, что там за «ы», не представлялось возможности.

– Дым, – сказал материализовавшийся сзади Моня.

От неожиданности я чуть не подпрыгнул.

– Тише ты! Так и до инфаркта довести можно! – рассерженно прошипел я.

– Дым от печи. Не костёр, а дым. Там изба, или избы, – повторил Моня, которому солнечные блики совершенно не мешали.