Таможенники и полицейские – самые коррумпированные органы государственной власти в России, но не в США. В России считается, что именно через них происходит большая часть взяток, утечек информации, секретных данных и документов. Эти госслужащие зачастую превышают свои полномочия, поэтому ФСБ и СВР считают их людьми с «плохими манерами». Что касается «плохих манер», то эта претензия во многом характерна и для США.

О ГРУ отдельный разговор. Туда берут только тех, кто находился под пристальным вниманием военной контрразведки, командиров, политорганов (и того, что от них осталось) прямо с первого дня в военном вузе, а то и раньше. При этом кадровикам ГРУ важно увидеть человека в войсках, на офицерской должности, оценить многие качества, в том числе способность быть самостоятельным, но без самоуправства и авантюризма, быть человеком системы. То есть та же военная контрразведка видит человека чуть ли не с шестнадцати лет, чаще с семнадцати или с восемнадцати (призыв на военную службу), в случае если курсант поступает в училище после неё.

Кроме того, в армии (ГРУ), ФСБ и СВР – военная служба. Из ФСБ, армии и СВР в МВД переводятся с сохранением звания, обратно – нет. То есть сотрудник МВД при переводе не сохраняет своё полицейское звание, так как оно не приравнивается к воинскому. Не каждый захочет быть, например, майором МВД и стать рядовым в СВР, ФСБ или в ГРУ.

На службу в ФСБ и СВР большой конкурс. Множество «чистых» и молодых кандидатов после военной службы мечтают попасть в это ведомство. Вообще легче начинать работать со студентами или курсантами (случаи перехода курсанта или лейтенанта из армии в ПГУ и СВР или ФСБ не такая уж и редкость). Естественно, что проще принимать их, чем бывших полицейских. В любом случае попытаться попасть в эти службы полицейский может только по личной инициативе, но сначала придётся уволиться, то есть стать обычным гражданином. И даже безукоризненное личное дело не даёт гарантии того, что кандидат будет принят.

Прошедшая операция «Экспансия» и её последующий анализ послужили очень хорошим уроком для совместной операции. Поэтому её разбор со стороны придирчивого Ричарда имел огромное значение. Он был по-настоящему сильно доволен и не жалел хороших слов. Ценность его мнения была ещё в том, что он лично в ней практически не был задействован – можно сказать, он обладатель объективного взгляда со стороны.

Ричард знал, что ещё одним итогом этой операции было то, что Вильте стала мелким акционером своей компании, овладела почти шестью процентами акций. Но в этом деле без помощи Ричарда не обошлось. Акционеры компании Вильте, оказавшись припёртыми к стенке из-за требований продать акции, совершили отчаянный шаг. Они связались с Ричардом и попросили его, чтобы тот им помог, просили надавить на меня, с тем чтобы я поговорил с женой и снял её требования о покупке акций.

Ричард отказался это делать. Мотивировал тем, что у меня уже блокирующий пакет акций нашей компании и теперь такие разговоры со мной с его стороны являются полностью неприемлемыми. Но Ричард – прирождённый деловой человек, поэтому тут же предложил им «бизнес». Суть идеи Ричарда заключалась в том, чтобы наши компании совершили сделку по обмену акций. Разумеется, всё чётко обосновал. Об этих его расчётах я узнал только после разговора Ричарда с акционерами компании Вильте, когда он пригласил меня и Вильте на деловой ужин, специальной устроенный для обсуждения этого вопроса.

Через несколько дней мы дали ему утвердительный ответ. Сделка была очень выгодна и нашим компаниям, и нам всем лично.