– Ульяна, – коротко ответил Макс. – Ульяна Ясенева.

Затеянный другом разговор вновь толкнул его в воспоминания, которые сегодня оказались особенно болезненными, как открывшаяся рана. Его «прогулка» с Ульяной, когда они по крышам домов уходили от погони, в первые моменты казалась настолько реальной, что Макс долго не мог принять настоящее, в котором был прикованным к больничной койке, а та самая пугающая старуха на самом деле оказалась не монстром, а заведующей реанимационного отделения Евгенией Алексеевной. Ведь в той, другой реальности, несмотря на странные и порой пугающие вещи, все было гораздо понятнее и желаннее – красноволосая девчонка, которая тянулась к нему с объятиями и поцелуями, темное небо с необычно крупными звездами, залитые золотым светом лужайки с яркими цветами, ласковое спокойное море, переливающееся перламутром. Там Макс был сильным, ловким, быстрым и очень счастливым, тогда как в другой реальности, настоящей, ему было одиноко, страшно и больно. Его пугали не столько последствия травм, сколько непонятный шум, слышимый им каждый раз, когда он приходил в себя: какофония из стонов, бормотания, плача и хрипов. Макс просыпался, потому что кто-то касался его лица ледяной ладонью. Но когда открывал глаза, никого не видел. Он уже знал, что на концерте что-то взорвали, что он оказался довольно близко от эпицентра. Знал и то, что ему дико повезло: похоже, его невольно спас тот лысый мужчина, который вклинился между ним и симпатичной девчонкой. И что друг, отошедший за пивом, не пострадал, тоже знал. Но вопросов с каждым днем копилось все больше. Макс уже понимал, что случилось с той красноволосой девушкой, но все оттягивал момент, когда его догадки подтвердятся. Его пугало, что он и без новостных сводок понял, что она погибла, и узнал ее имя, хоть на самом деле лежал в коме.

Но когда ему наконец-то принесли телефон – не его, потерявшийся в клубе, а другой, новенький, с почти пустой симкой, первым делом вышел в Интернет и отыскал новости о теракте в клубе.

Их было восемь – погибших, и Ульяна Ясенева шла третьей в списке. Макс аккуратно отложил телефон, прикрыл глаза и до конца дня ни с кем не разговаривал, даже с болтливыми медсестрами, желавшими его растормошить…

– Нет, Мих, – качнул он головой. – Ульяна в первое время мне снилась, потом перестала. А другие из клуба не тревожили.

К счастью, другу не нужно было объяснять, кто такие «другие». Миша уже давно перестал содрогаться, слыша от Макса такие заявления, и не крутил пальцем у виска.

– А вы могли бы с вашей командой съездить туда! – не унимался друг. – Ведь там же случилась трагедия! Погибли восемь человек! Это по вашей части.

– Нас туда не приглашали. Мы не по собственному желанию выезжаем на объекты. На каждое такое дело тратится много ресурсов. Нет, Мих, я не знаю, что там случилось, кому и с какой целью понадобилось проносить на концерт бомбу и убивать ни в чем не повинных людей. Какие-то местные разборки между владельцами клубов, месть ли музыкантам за что-то или политические мотивы – вряд ли это уже узнаем.

Друг махнул официанту, чтобы тот принес еще пива. Макс хотел отказаться, но потом решил: расслабляться так расслабляться, все равно дом рядом, идти пешком. Да и день выдался непростой во всех смыслах.

– «Металлурги» после взрыва на их концерте ушли в тень, – продолжил удрученно друг. – Шуруп, наверное, совсем с катушек съехал. Если еще жив.

– Вряд ли в этом виноват теракт. Шуруп и до этого сидел на запрещенных веществах и не был адекватен. Хотя музыку они играли действительно хорошую.